Молодой всадник ничего не сказал, лишь глубокая складка скорби легла на чело. Он поблагодарил девушку и пришпорил коня. Раздираемая любопытством, Маня бросила ведра и побежала за ним. Она видела, как тот спешился перед воротами и уверенно по-хозяйски ударил в них кулаком. Из-за ворот сразу отозвалась собака, залилась визгливым лаем, затем девичий голос спросил:
– Кто там?
– Кузнец Добрава здесь живет?
Тяжелые ворота открылись без скрипа, и перед глазами предстала девчушка, светленькая и голубоглазая, в грязном заношенном сарафане. Она с опаской смотрела на незнакомца.
– Тату хворает! – сказала она.
– А тебя как звать? – спросил незнакомец ласково и белозубо улыбнулся.
– Калинка, – ответила та, продолжая пытливо разглядывать всадника огромными в пол лица глазами.
– Дочка, кто там?
Из глубины двора вышла жена хозяина. Она несла кадку, пристроив ее сбоку на бедре. Она была высокая и статная. Измученное лицо хранило отпечаток былой красоты. Годы и трудная жизнь брали свое. Она подошла ближе, внимательно вглядываясь в лицо путнику.
– Если ты к Добраве, то он ничем тебе помочь не сможет! Нездоровится ему.
– Да, я уже слышал.
Повисло молчание, во время которого незнакомец продолжал улыбаться, глядя на женщину. Та в противоположность ему оставалась серьезной и продолжала рассматривать его, не отрывая взгляда, слегка наклонив голову.
– Хотелось бы напиться, – вновь заговорил путник.
Он неуклюже потоптался, зачем-то по переменке трогая то собственный пояс, то сбрую коня.
– Калинка, принеси братину для питья, – обратилась хозяйка к девочке. – Видно наш гость издалека к нам. Верно?
Калинка послушно кинулась в дом и через мгновенье уже несла горшок полный воды. Гость с поклоном принял сосуд и отпил. Затем вернул его обратно, вытер губы рукавом кафтана, придерживая висевшую на запястье плеть.
– Спаси бог, – поблагодарил он хозяйку. – Верно. Издалека. Из Золотой Орды добираюсь.
– Из Орды? – одними губами повторила женщина, бледнея.
Ей вдруг перестало хватать воздуха. Она