– Я не питаю никакого подозрения против чести молодого рыцаря, который очень храбр и который в таких молодых летах уже поставлен столь высоко. Но он молод, как известно вашему превосходительству, и, признаюсь, я беспокоюсь за общество, которое он посещает.
– Ты знаешь, Гринлиф, что в свободное от службы время рыцарь не всегда хочет развлекаться в кругу равных себе, ведь таких очень мало, и не у всех такой веселый характер, как ему желалось бы.
– Я все это знаю, и если бы помощник вашего превосходительства водил компанию с кем-нибудь из своих, хотя и ниже его чином, занимаясь разными упражнениями, я не мог бы ни в чем упрекнуть его. Но если сэр Аймер де Валенс так любит рассказы о старинных войнах, то было бы интересней услышать их от старых солдат, бившихся при Эдуарде I – да упокоит Господь его душу, – и еще прежде видевших различные войны, где рыцари и стрелки совершали столько подвигов, достойных песнопения; это было бы приличнее племяннику графа Пембрука, нежели запираться целыми днями с бродячим менестрелем, который добывает хлеб, рассказывая чепуху молодым людям, настолько глупым, чтоб слушать его. Никто не знает, шотландец ли он или англичанин, и для чего остается здесь в замке. Менестрель этот легко может сообщать все, что здесь делается, старым монахам Святой Бригитты, уста которых говорят: «Да здравствует король Эдуард», но которые кричат в глубине души: «Да здравствует король Роберт Брюс!» Сообщение это для него незатруднительно, при помощи его сына, который, как вашему превосходительству известно, остался в монастыре Святой Бригитты под предлогом болезни.
– Что ты хочешь сказать? – воскликнул губернатор, – под предлогом? Разве он не в самом деле болен?
– Он может быть больным, и даже отчаянно, кто его знает. Но если это так, то не естественнее ли, чтобы отец находился при нем, вместо того чтобы бродить по замку, где его вечно находят то в кабинете старого барона, то в таком углу, где меньше всего его надеешься встретить.
– Может быть, ты и прав, если он не имеет какой-нибудь законной причины тут оставаться; но мне говорили, что он занимается разысканием старинных стихов, древних пророчеств Мерлина и Томаса-Рифмача и каких-то других старинных бардов, и поэтому естественно, что он хочет обогатиться познаниями, чтобы иметь больше средств забавлять других. И где же он найдет всего этого больше, чем в кабинете, набитом книгами?
– Без сомнения, – отвечал стрелок с недоверчивой улыбкой, – редкое восстание в Шотландии не было предсказано в каких-нибудь старых стихах, вытащенных из пыли, чтобы придать отваги этим северным мятежникам, которые не смогли бы без этого спокойно слышать свист стрелы. Но завитые головы нерассудительны, и, если позволите, сэр рыцарь, – в окружающих вас слишком много юношеского пыла для такого неспокойного времени, в которое мы живем.
– Ты убедил меня, Гилберт Гринлиф, и я стану наблюдать за действиями этого молодого человека внимательнее,