Однако большинство из них прожили под его властью долгие годы. Многие не знали других правителей. Люди радовались праздникам в честь рождения княжеских сыновей, грустили, когда его первенец отправился в далёкий и опасный поход. Они привыкли к этому невезучему государю, как привыкают к непутёвому родственнику – не ждут от него ничего хорошего, но и потерять всё же не хотят.
И вот теперь, в начале зимы, стоя на промозглых улицах и площадях, жители столицы роптали, не ведая, что принесёт им будущее.
Но не все из них чувствовали растерянность. Кое-кто был собран, как никогда.
***
В полдень пятничного дня посадник направлялся в Престольную палату.
В руках у него была массивная металлическая трость с серебряным набалдашником в виде щучьей головы. Он весело семенил по коридору, легко постукивая жезлом по полу в такт своим шагам. Казалось, что для него это не тяжелый кусок металла, а невесомая соломинка.
С грохотом распахнув створки дверей, Тимофей Игоревич вошёл в просторное вытянутое помещение, занимающее почти весь первый этаж княжеского жилища. Он тут же сморщился от резкого, гнилостного запаха. В зале висел невыносимый, тошнотворный смрад.
Быстро нащупав в кармане платок, мужчина поднёс его к лицу.
"О, Владыка, не дай мне задохнуться," – с отвращением подумал он.
Внутри царила полная тишина. Палата была пустой: слуги, закончив свою работу, ушли, оставив за собой идеальный порядок.
Пройдя вглубь зала, он остановился перед ложем, служившим источником зловония. На нём покоилось тело Юрия, полностью завернутое в бирюзовую ткань.
Болезнь настолько изуродовала князя, что глиняная посмертная маска, покрывавшая его лицо, выглядела не как дань традиции, а как попытка скрыть страшные следы разложения.
Брезгливо морщась, Тимофей обошёл неподвижное тело, внимательно его разглядывая. В некоторых местах саван потемнел, пропитавшись влагой, сочившейся из гниющей плоти.
"Как слуги вообще смогли его завернуть? Наверное, после такой работы ещё с неделю кусок не полезет в горло," – отметил он про себя, крепче прижимая платок к носу.
На ложе, под правой рукой покойного, лежал меч – символ военной мощи государя. Лезвие холодно поблёскивало в лучах полуденного солнца, струящихся сквозь высокие узкие окна.
Тимофей Игоревич усмехнулся.
Ничто не было так чуждо Поскользнувшемуся князю, как оружие. Но ритуал требовал, чтобы он отправился в последний путь с клинком. Ведь кто знает, с чем ему предстоит встретиться после того, как он предстанет перед Зарогом?
Посадник поднял взгляд, оторвав его от покрытого пятнами савана.
В глубине палаты, у дальней стены, довлея над окружающими предметами, располагался Речной престол.
Не сводя с него глаз, Тимофей прислонил тяжёлую трость к смертному ложу. В полной тишине он мягко, будто крадучись, подошел к каменной громадине.
Величественный, гораздо выше