Таков старик, под грузом тяжких лет
Еще хранящий жизни первый цвет;
Хотя он свеж, на нем печать могил
Тех юношей, которых пережил.
2
Пред мной готическое зданье
Стоит как тень былых годов;
При нем теснится чувствованье
К нам в грудь того, чему нет слов,
Что выше теплого участья,
Святей любви, спокойней счастья.
Быть может, через много лет
Сия священная обитель
Оставит только мрачный след.
И любопытный посетитель
В развалинах людей искать
Напрасно станет, чтоб узнать,
Где образ божеской могилы
Между златых колонн стоял,
Где теплились паникадилы,
Где лик отшельников звучал
И где пред богом изливали
Свои грехи, свои печали.
И там (как знать) найдет прошлец
Пергамент пыльный. Он увидит,
Как сердце любит по конец
И бесконечно ненавидит,
Как ни вериги, ни клобук
Не облегчают наших мук.
Он тех людей узрит гробницы,
Их эпитафии пройдет,
Времен тогдашних небылицы
За речи истинны почтет,
Не мысля, что в сем месте сгнили
Сердца, которые любили!..
К *** (Простите мне, что я решился к вам…)
«Простите мне, что я решился к вам
Писать. Перо в руке – могила
Передо мной. – Но что ж? всё пусто там.
Всё прах, что некогда она манила
К себе. – Вокруг меня толпа родных,
Слезами жалости покрыты лица.
И я пишу – пишу – но не для них.
Любви моей не холодит гробница.
Любви – но вы не знали мук моих.
Я чувствую, что это труд ничтожный:
Не усладит последних он минут.
Но так и быть – пишу – пока возможно —
Сей труд души моей любимый труд!
Прими письмо мое. – Твой взор увидит,
Что я не мог стеснить души своей
К молчанью – так ужасна власть страстей!
Тебя письмо страдальца не обидит…
Я в жизни – много – много испытал,
Ошибся в дружбе – о! храни моих мучений
Слова – прости – и больше нет волнений,
Прости, мой друг» – и подписал:
«Евгений».
Ночь. III
Темно. Всё спит. Лишь только жук ночной
Жужжа в долине пролетит порой;
Из-под травы блистает червячок,
От наших дум, от наших бурь далек.
Высоких лип стал пасмурней навес,
Когда луна взошла среди небес…
Нет, в первый раз прелестна так она!
Он здесь. Стоит. Как мрамор, у окна.
Тень от него чернеет по стене.
Недвижный взор поднят, но не к луне;
Он полон всем, чем только яд страстей
Ужасен был и мил сердцам людей.
Свеча горит, забыта на столе,
И блеск ее с лучом луны в стекле
Мешается, играет, как любви
Огонь живой с презрением в крови!
Кто ж он? кто ж он, сей нарушитель