Пацаны остановились в кузнице, отделенной от загона кирпичной кладкой. Закипела работа по переработке собранного урожая с соблюдением всех мер предосторожности, потому что даже последняя собака в деревне знала, что конопляное поле и прилегающие к нему окрестности любит посещать милиция с целью отлова рядовых наркоманов.
– Какие сосредоточенные лица у ребят. Такое ощущение, что дома строят. А этот контраст? Заброшенная база и молодежь, которая должна была бы трудиться хотя бы здесь, а она на угольках обманчивого колхозного величия нашла себе новое занятие, – подумал Андрей.
Деревенские парни со стахановским, надо отметить, экстенсивным рвением безо всякого давления со стороны общественности, жаждущей перевыполнения плана, с усердием занималась изготовлением собственного «плана», которым из скромности не намеревалась хвастать перед массами.
Через некоторое время у всех троих оказалось на руках по крупному шарику. «Ручник» был готов к употреблению.
– Надо опробовать, – заявил Олег.
– Да, не мешало бы. Для чего мы тогда битых два часа на солнцепеке торчали… Конечно, стоит. Обязательно надо, – поддержал Романов.
– Чей будем курить? – задал вопрос Олег и дернул головой, чтобы определить на место упавшие на глаза волосы.
– Твой, конечно. У тебя «баш» самый большой, твой и будем, – уверенно произнес Мишка.
– Да ну на фиг. Мы одинаковое время на поле пробыли. То, что у вас руки не из того места растут, я не виноват, – возразил Олег.
Препирательства могли бы продолжаться до бесконечности, если бы Олег, позеленев от ярости, не обратился к Андрею:
– Слышь, Спас. Ты, говорят, справедливый – рассуди.
Спасский, скромно до этого отмалчивающийся, ощутил собственную значимость и начал перебирать в голове варианты справедливого разрешения ситуации. Парни его не отвлекали, по их глазам Андрей прочел, что любое его слово будет воспринято как истина в последней инстанции, поэтому с ответом не спешил, боясь, что скоропалительный вывод заставит всех усомниться в его способностях третейского судьи, да и никого обидеть не хотелось. Поразмыслив, сказал, делая акцент на каждой фразе:
– Ты вот, Олег, про работу говорил. Что у тебя, мол, «шоркать» лучше получается… Так мне твои слова совковские времена напомнили. От каждого по возможностям – каждому по труду. Тогда равенство повсеместное было, никто не должен был выделяться из серой массы, а ты выделился. Сплошь и рядом происходило так, что лишнее надо было государству отдать, от себя отрезать, как тот же «план», и отдать. Не давалось, в общем, возможности рабочему или крестьянину