Пётр остервенело рыл руками землю. Срывал ногти, в кровь ссаживал кожу на пальцах, перебегал от одного места к другому – и вновь копал, копал, копал…
– Пит, милый… Пит, погоди! – в воронку скатилась Саманта. Она присела рядом с Петром и робко коснулась его плеча, – Петенька, остановись, пожалуйста! Ты им уже не поможешь… Мне жаль…
– Да брось, Сэми! О чём ты? Тут они где-то, сейчас выйдут. Просто спрятались от налёта, как мы с тобой. Помоги лучше! – он криво улыбнулся и вновь принялся рыть землю.
Саманта уселась на откос воронки, обхватила голову руками и тихо заплакала. Ей было страшно, очень страшно. Казалось, мир вокруг рушится… да он и в самом деле рушился, если верить покойному Велимиру. А не верить ему девушка не могла. Особенно – после всего, что произошло. Родители Питера… она так привыкла к ним за последний месяц. Ей нравились обстоятельная хозяйственность и рассудительность матери, эмоциональность и необидная ироничность отца, их отношение к сыну и к ней, Саманте… И вот, в какие-то секунды их не стало! Это никак не желало укладываться в голове… И уж совсем невероятной, нереальной казалась причина их гибели: бомба, сброшенная каким-то шальным самолётом из давно минувшей войны. Бред какой-то! Этого просто не могло быть!
Девушка подняла лицо и сквозь слёзы посмотрела вокруг: увы, ничего не изменилось. Вот она – свежая воронка с копошащимся на дне Питером, вот они – россыпи из битого кирпича наверху, по краям ямы, а там, вдалеке – тянется в небо столб чёрного дыма, отмечая место падения того самого самолёта… Всё – невозможно, нереально, но – случилось! Каким-то фантастическим образом – случилось…
Пётр вдруг перестал копать. Он замер на месте в нелепой позе – на четвереньках. Постоял так минуту-другую, потом тяжело поднялся, сделал несколько шагов, пошатываясь, – и рухнул навзничь на откос рядом с Самантой.
– Пит, их больше нет, – почти неслышно прошептала девушка и накрыла его руку своей.
Пётр услышал:
– Знаю, Сэми.., – его глаза, не мигая, смотрели в ослепительно-синее небо и слезились, – Их нет.
Повисла тишина. Лишь где-то вдалеке всхлипнула сирена – и тут же умолкла, будто спохватившись.
– Это не сон, лисёнок. Всё это – на самом деле, понимаешь? Всё это не может быть правдой, но – правда. Старик был прав: всё разваливается… всё… И знаешь, что самое страшное в этом аду? – голос Петра был тихим и удивительно спокойным.
– Что?
– То, что это – лишь начало. И ещё – то, что даже если нам с тобой удастся найти и вернуть утраченную часть ЭТОГО, мир всё равно уже не станет прежним. И мы с тобой – тоже не станем.
Саманта молча кивнула. Странным образом Пётр уловил её собственные мысли: девушка чувствовала, как изменилась она сама всего-то за несколько последних часов. И понимала, что изменения эти – необратимы.
– Пошли, Сэми. У нас с тобой очень много дел и очень мало времени, – Пётр рывком поднялся