– Максим! Здравствуй! Потери большие?
– Привет Саша! Огромные! Тридцать один человек.
– Двадцать три, Максим. Пятеро в первой бригаде у Литвинова, девчонки во второй. Возможности отдохнуть нет. У меня обоз уходит на ту сторону. Уходите вместе с ним. Командование передало благодарность: 22 тысячи тонн бензина, 66 «Юнкерсов» сожжено на аэродроме. Будешь в наших краях, заглядывай, Максим! Всегда будем рады!
Про себя подумал: «Будете у нас на Колыме…»
– В общем, так, капитан! Приказано оставить 4-х радисток и 4 станции у меня, остальным выходить вместе с обозом. Заодно избавишь меня от его охраны. Начальник обоза Игнатьев, он постоянно ходит туда-сюда. Слушай его. У него 10 ходок. Давай, успехов! И, на посошок и лёгкий ход ноги. Вздрогнули, разведка!
Как единственная девушка в роте все восемь суток Женечка Артемьева ехала в розвальнях вместе со мной и Игнатьевым. Спала со мной под одним полушубком. Смешно морщила носик, когда её будили. Разговаривала со мной во сне. Самое смешное случилось после выхода. Уже в Родочах она пришла доложить об обмороженных. Я принял доклад, а потом приобнял её, спросив, почему она такая серьёзная. Она скинула мою руку и совершенно серьёзным голосом заявила:
– Товарищ капитан! Так себя ведут с совершенно близким человеком. Я повода для такой фамильярности не давала! Хотите, чтобы я стала Вашей женой? Я – согласна. А в ППЖ я не гожусь! Этого не будет! – и подобрала нижнюю губу.
Я смотрел на неё и понимал, что от моего ответа сейчас зависит всё.
– А сельсовет открыт?
Женя покраснела до ушей. Ответа у неё не было.
– Вы – согласны?
– Ищи председателя.
– Хорошо, сейчас найду. – она повернулась к выходу.
– Постой, Женя, мне помнится, что ты говорила