– А все-таки воздух здесь не такой, как в городе, – продолжала она. – И жить не так страшно, как в городе. Там того глядишь и убьют к лешему! А здесь – тихо море!
Из окна дома Тепловой лилось желтое легкое зарево. Проходя мимо, Михаил увидел за столом в комнате Валерию: ее голова от макушки до шеи источала мягкий свет, пушистые волосики топорщились, как лучи. Сжимая прозрачную кружку с чаем, девочка повернулась лицом и посмотрела на Михаила. Оглушительно пели сверчки под раскрытыми ставнями.
У крыльца соседнего с тепловским дома лежали неколотые дрова.
– Газа нет, а уголь покупать дорого, – объяснила Леночка.
Разбитые стекла фельдшерско-акушерского пункта. Скрипящая косая калитка углового дома. Доски школьного забора, словно причесанные в одну сторону. Медовый аромат душицы. Лужи желто-бурых одуванчиков вдоль дороги.
– Сейчас около сорока дворов… – уже сонно продолжала Леночка. – Есть почта, Дом культуры, школа вот. Вообще, в сельской местности живут совершенно разные люди. И трудоголики, и лентяи, и те, кто тоскует по какому-то призрачному лучшему будущему, сопротивляясь этой сельской жизни… И те, кто хочет быть городским, а вынужден быть сельским…
– Да, да, – вяло поддерживал разговор Михаил, – да уж…
Засыпая позже на пыльном диване, он отгонял комаров, гнал из мыслей свет девичьей головы в окне, вспоминал концерт одного немецкого музыканта, который совал для эффектности лампочку в рот.
Утром, после ядрено-рыжего омлета из домашних яиц, Михаил решил проведать сельский пруд, на котором в детстве безвылазно проводил все жаркие дни.
И сейчас пекло́ с самого утра. Михаил дошел до пруда, оглядел зеленоватую воду, кольцо густого леса. Пробежался ветер, кроны ив у берега закрутились от него, словно шары на палках-стволах. Мостки почти сгнили: доски зацвели, заскрипели, крайняя покосилась и наполовину утонула.
Чешуя ряски закачалась, над водой показалась детская голова. По широкому лбу вились черным перевернутым пламенем мокрые волосы. Покрасневшие глаза уставились на Михаила. Михаил повел плечами от страха.
– Женька, ты? – заговорил он с детоботом.
Женька подплыл ближе, держа кромку воды между губ.
– Глубоко тут, – детские ручки схватились за мостки. – А водятся одни караси.
Михаил присел на корточки перед мальчиком:
– Ты, помнится, можешь дышать под водой?
Женька кивнул, забрался на теплые доски, растянул губы, сверкая золотыми зубами, потом сообщил весело:
– Там череп внизу лежит!
Михаил посмотрел испуганно на Женьку, на воду, сказал:
– Пусть лежит. Не трогай. И не говори никому.
К обеду по поселку поползли слухи, что еще один детобот проявил способности.
Рыженький «Антошка» Воронцовых нашел их потерявшуюся корову.
Не пришла