– Вот же мелкие…
– Нам еще долго ехать? – спросила Тейнзи у Кэймрона.
– Совсем нет.
Элисон вернулась взглядом к виду за окном. Поездки на ярмарки в Джэксонвилл были одним из самых лучших развлечений в течение всего года. Улицы украсят в яркие цвета, а на главной площади устроят самую грандиозную ярмарку года. Элисон привлекали не сами вещи, а атмосфера. В особенности – танцоры, летающие по площади и развлекающие гостей.
– Чем собираетесь заняться? – спросил Кэймрон, когда за лесом выступили первые дома Джэксонвилла.
Элисон бросила беглый взгляд на Сэм.
– Будем гулять по городу, – ответила та.
Кэймрон усмехнулся и наклонился к сестре.
– Ты так уверена, что матушка отпустит тебя?
– Я вела себя отлично последние недели.
– Тогда у тебя есть все шансы, – засмеялся Кэймрон.
Повозки остановились. Сэм выпрыгнула на улицу вместе с младшими, а Элисон позволила Кэймрону помочь спуститься по небольшим ступенькам. Откуда-то послышались возмущения миссис Стефорд по поводу поведения Сэм во время дороги, а именно – высунутых в окно ног. Кэймрон и Элисон не смогли скрыть улыбок.
– У нее нет ни единого шанса отпроситься погулять, – уверенно заявил Кэймрон.
– Сделаешь что-нибудь? – поинтересовалась Элисон, когда миссис Стефорд снова повысила голос.
– Не уверен.
– А я думала, что старший брат должен защищать своих младших, – послышалось за их спинами.
Элисон и Кэймрон резко развернулись и поклонились, увидев перед собой Катрину – старейшину Грин-Моунтейн, которая всегда сопровождала семьи Стефорд и Элмерз в дальние поездки.
На вид Катрине было около пятидесяти лет, но никто в городе точно не знал ее возраст. Янтарные волосы постоянно струились по узкой спине, а карие глаза следили за всем, что происходило вокруг. Катрина была умной и мудрой женщиной, исцеляла душевные раны и практиковалась в медицине, хотя старалась не браться за серьезные случаи.
Родители Сэм и Элисон часто просили у старейшины совета, посвящали ее во все важные дела города, делали ее представителем семей и позволяли принимать решения, касаемые города.
Элисон провела взглядом по черному платью с кружевом на подоле. В этом платье Катрина ходила всегда, делая исключения для торжественных приемов. Но ее одежда была всегда черной и скромной, а глаза немного суженными, словно она пыталась поймать человека на какой-нибудь тайне.
Катрина выразительно глянула в сторону Сэм и ее матушки.
– Эта безнаказанность плохо для нее кончится. Тебе следует больше времени уделять своей сестре.
– Сомневаюсь, что нашу Сэм можно исправить, – ответил Кэймрон учтивым тоном.
– Ты влияешь на нее лучше остальных.
Кэймрон еще раз поклонился Катрине, улыбнулся Элисон и направился к Сэм, чтобы в который раз защитить ту от гнева матушки.
Тут же взгляд Элисон переместился на Кэйдена, стоящего недалеко от цветочной лавки и широко улыбающегося какой-то девушке. Ее губы скривились.
– А тебе, Элисон, стоит перестать смотреть на своего брата так, словно ты вообще не хочешь, чтобы он существовал.
Элисон стремительно повернула голову к Катрине.
– Я не выбирала себе такого брата.
– А если бы могла, то выбрала бы Кэймрона Стефорда? – спросила Катрина, многозначительно приподняв бровь.
Элисон залилась краской. В вопросе отчетливо прослеживался намек, который она тут же решила проигнорировать, и резко сменила тему.
– Вы выглядите очень уставшей в последнее время.
Катрина кивнула, но отвечать не стала.
«Как всегда».
Мистер Элмерз окликнул дочь, и Элисон уже хотела поспешить к нему, но спустя мгновение земля задрожала. С соседней улицы раздались крики людей и грохот.
Мистер Стефорд и мистер Элмерз сорвались с мест. За ними поспешил Кэймрон.
– Останься здесь! – крикнул он Сэм.
Элисон поймала ее взгляд. Обе выждали пару секунд, а затем побежали следом.
– Элисон Элмерз! Быстро вернись!
Элисон проигнорировала замечание мамы, ощущая привычную тягу к приключениям и чему-то опасному.
«Оставаться на месте в такой момент? Ну уж нет».
Девушки выскочили на соседнюю улицу, и сладостное предвкушение исчезло. Здание рынка полыхало алым пламенем, пожирая на своем пути все, до чего могло коснуться. Люди, держа на руках детей и ценные вещи, в спешке покидали ярмарку. Торговцы молили о помощи, горюя по сгоревшему товару и потерянным деньгам. Толпа заполнила улицу и с замиранием сердца смотрела на черный дым, который поднимался в небо и разгонял белые облака. День перестал быть солнечным и ярким. Вместо этого по улице распространилось гнетущее чувство страха