Но я не люблю врать себе (это вульгарно). Поэтому, к огромному сожалению, мне приходится смириться с тем, что женщины действительно любят их. Мерзавцев. Негодяев в любых разновидностях.
По той простой причине, что это сексуально. Наш корявый мир устроен так, что секс – это агрессия. И чем меньше мужчина агрессивен, тем менее он сексуален.
Именно поэтому никого не возбуждают эти новые гуманизированные мальчики, которые плачут, когда едят петрушку, потому что она тоже живая.
Мир стал слишком добрым, но не совсем ясно, что с этим делать. Все тот же Фрейд (нет-нет, я не фанатка, просто у меня вся комната в его портретах) обещал, что западноевропейская культура скоро совсем вытеснит секс как средство достижения счастья из нашей жизни. И мы будем только подавлять и замещать.
В нашем мире это несложно: вместо старого доброго секса у нас появился интернет. Бесконечная информация. Мы тонем в этой бесконечности, мы несемся по ленте Мебиуса в пустой надежде хотя бы увидеть горизонт. Все стало очень быстрым – и мы боимся не успеть, поэтому занимаем себя тысячей вещей, среди которых нет ничего похожего на основные инстинкты. Поэтому, когда мужчина смотрит взглядом «ябейвдул», женщины готовы идти с ним в ближайшие кусты и заниматься сексом без презерватива, так как следующий шанс, может быть, выпадет лет через пять.
Современная западная культура в этом смысле еще хуже религии. Религия запрещает, а культура дает иллюзию, что ты сам делаешь выбор.
Но посмотрите на обратную сторону этой цивилизации, которая превратила нас в почти бесплотных ангелов. Массмедиа предлагают «хороших» серийных маньяков, вампиров, зомби, садомазохистов пятидесяти оттенков. Даже людоедов (вспомним сериал «Ганнибал»). От серий про вампиров уже тошнит, конечно, а последние из них, вроде «Древних»/The Originals, даже не пытаются сочинить внятный сюжет. Они просто набирают красивых молодых людей и девушек, которые все время кого-то убивают в кадре – или ради власти, или ради еды. Неприятно признавать, но это сексуально. Трусы все равно дымятся, когда они сдирают с себя окровавленные футболки. Нам драматически не хватает секса и агрессии, но мы, как нарочно, с каждым годом становимся все более пассивными.
Если пойти в бар в Москве – или в Копенгагене, или в Берлине, – ты напьешься в лоскуты часа на три раньше, чем какой-нибудь молодой человек решится с тобой заговорить. А в Барселоне, или в Тель-Авиве, или в Риме не успеешь сказать «ром с колой», как уже получишь десять предложений заняться сексом. Причем тобой еще и будут восторгаться, ты услышишь столько красивых слов, сколько твои отец, муж и любовник, вместе взятые, не сказали тебе за всю жизнь. В Израиле мужчины не бреют подмышки и лобок. Но ты думаешь: да и черт с ними. Зато они ведут себя как мужчины, а не как вялая петрушка.
Видимо,