Закончив, он слез с неё. Поднялся с кровати, сходил в туалет. Она открыла глаза, всматривалась в темноту, поёживалась. Испуганно вздрагивала. Когда он вернулся, опросила:
– Ты всё сделал?..
Он лежал на спине. Смотрел в потолок.
– Угу, – отозвался. – Скоро у тебя будет ребёнок.
А потом, помолчав, добавил:
– Домой мы идём неторопливо. День клонится к закату, солнце торопится спрятаться за горизонт и налитые зерном колосья тянутся к земле. Скромная, тихая радость сквозит в воздухе, мы оба чувствуем её и так же тихо радуемся. Мы счастливы, наверное.
«Магия движений и звуков – это она даёт простор воображению. Чувствуешь: тихие вздрагивания, нелепые дуновения, а сколько смысла в них!»
«Они сами, буравя пласты, отыскивают нужные отсеки. Окисляют нужные металлы, впрыскивают необходимые жидкости. Реакция бурлит, пары вырываются наружу и дыхание обретает значимость».
«Кипящие породы и мне видятся первоосновой».
«Связь существенна. Мне не стоит забываться, ведь я не сам по себе».
«Мои чресла расслаблены, я не осуществляю толчков. Я лишь задумываюсь и желаю».
«Задумываться и желать – они и мои единственные добродетели. Не приносящие, однако, благости и ценности».
«Ступени разнятся, ниши впускают требуемых. Я вполне могу представить кого-то над. Я не чувствую нитей, не слышу треска, но представить могу. Могу».
«В этих сферах бутоны произрастают не для меня. И нити, и треск, и смрад – вот они. Ты назовёшь это, должно быть, отдыхом – ожидания не гнетут и возможность столкновений не пугает».
«О да, это отдых. Истома сама отдаётся во владение, умиротворение полно. Отсутствие способов – величайшая благодать».
«Я оценю это, обнаружив хотя бы один».
«Я дам их тебе множество. Разнообразных до немыслимости».
«Подозреваю, все они будут с изъяном».
«Оно и есть – действенное. Надо просто совместить зазубрины».
«Ты конечно лукавишь».
«Лукавлю?.. Конечно».
Оно просочилось сквозь плотность, создание.
Двое