Ко мне потянулась здоровенная лапа. Ловкий захват, быстрое движение, и гад уже награждён парой сломанных пальцев. Телепортируюсь козлу за спину и выписываю ему болезненный удар локтём в позвоночник.
Всё же эти двое – те ещё быки: второй успел вскочить на ноги и дать мне по зубам. Повторным ударом оторвал бы мне голову, не переместись я подальше. Кровавая слюна шлёпнулась на лицо какому-то бойцу, отлёживающемуся в углу. В голове засвистел пар, что перед глазами всё поплыло! Я легко набрал скорость, взвился в воздух и дал недавнему обидчику в лицо с ноги. Осталось переместиться вниз и свалить громилу подножкой.
Налетев остервенелым ястребом на упавшего, я вколотил ему в бока не меньше десятка ударов ногой. В довершение наплевал на честь и обрушил подонку стопу на промежность.
Окинув взглядом зал, я обнаружил целых пять сражающихся групп. Понимая, что веселье затягивается, в помещение ввалились скалоподобные вышибалы.
Где-то над ухом лопнуло стекло. Разумеется, это кто-то разбил мне об голову бутылку. Боль растеклась по виску, на глаза наскочила чёрная пелена. А потом ничего уже не помню…
19:01
Харон
Бар открыл для меня двери, рад видеть своего маленького князька. Я сразу взял шесть кружек и сел в углу, чтобы впредь избавить себя от общения с Жаном и его плоскими шутками. Мешок с жиром годится только на то, чтобы подавать мне пиво.
Собравшиеся косятся. Неприятно, конечно, но, в общем-то, можно не обращать внимания. Рано или поздно мартышкам надоест, так что не вижу особых проблем. Задиры знают, как отчаянно я бьюсь. И меня не трогают. Матёрые волки, равно как и ничтожные свиньи, истекают ядовитой слюной, которой и подавиться немудрено, но они ровным счётом ни на что не способны. Встань я и разлей все шесть кружек дорогущего пива на головы собравшихся, что они могут? Дружина местной деревенщины встанет и бросится на меня с кулаками. Наивно рассудить, что я их одолею – это не так. Меня непременно побьют.
И вот я пролежу до утра в луже, искалеченный, помятый и истерзанный… Но что это изменит? Следующим вечером я вновь буду здесь, я вновь буду сидеть углу, отгородившись от них – всё будет по-прежнему. Это не потому вовсе, что я поставил перед собой цель вывести болванов из себя, просто… просто они – волки и свиньи…
Но я-то – Лев!
Лев не потому царь зверей, что у него грива. Просто он свободен. Ему всегда хватит пищи, хватит тепла, хватит самок.
Загнанные в города людишки могли получить свободу в тот момент, когда бомбы градом посыпались с небес. Когда разочаровавшийся в своих детях Господь уныло смотрел на Апокалипсис и не вмешивался. Но люди не стали свободными.
Свободен вовсе не тот, кто идёт против общества, кто не испытывает болезненных уколов совести, нарушая законы. Свободен даже не тот, кто не зависит от денег… Свобода живёт в голове, а у этой серой массы она в черепной