– Торин, – рыжий поднял телефонную трубку, телефон, кстати, стоял на его столе, – слушаюсь, – как-то обреченно ответил он и вышел из кабинета. Я мельком взглянула на его стол: казенный компьютер, кажется почти мой ровесник, телефон, эти как их, склеенные бумажки для записей (все названия из головы вылетели), подставка для ручек. Всё. Миленько. По спартански, ничего лишнего.
Ладно, вернемся к нашим баранам.
– Аля! – в кабинет вихрем влетела Люська. Терпеть не могу когда меня так называют.
– А стучать тебя не учили? – мрачно спросила я. Общее состояние мое улучшилось, вот только сосредоточится всё еще было сложно.
– Аля, я не могу разобрать что здесь написано, – Люська подскочила к моему столу и ткнула под нос какие-то записи.
– Где? – голова опять начинала болеть, но я догадалась, что это мои собственные записи.
– Вот смотри, – Люська ткнула пальцем в одну из строчек, – между 23.10 и 01.25 не пойму… – я начала всматриваться в собственный почерк. Странно, обычно он у меня легко читается, а тут даже я не могу его толком разобрать. Люська продолжала что-то вещать, – А все Натан! Говорила я ему не лезь туда, он и так хорошо работает! Нет вот понадобилось ему что-то улучшать в этом чертовом самописце! Так ладно бы сломал и починил, а то сломал и уехал, а мне теперь мало того что самой писать постоянно, так потом еще и твои записи за последние 12 часов разбирать!
– Люсь, там, – попыталась пробиться я сквозь поток ее слов, – Люся! – та продолжала что-то тараторить, так что пришлось повысить голос, вроде замолчала, – в это время активность во 2-м секторе.
– Да? Надо же и правда! – всматриваясь в указанную строчку воскликнула Люська.
– У вас всё? – если честно я еле удержалась чтобы не вздрогнуть. И когда это он вернулся? От двери к своему месту прошел мой напарник. Люська испуганно на него пялилась, – Я спрашиваю, у вас всё? – мягко переспросил он. Точно подумал, что в нашем отделе все немного того, малохольные. Люська кивнула и выскочила из кабинета. Я усмехнулась ее быстроте, – А что это было? – уже у меня спросил рыжий, то есть Михаил Андреевич. Надо привыкать, а то как-нибудь еще вслух его рыжим назову.
– Вчера сломался наш самописец.
– А ты причем? – опираясь на стол, спросил Михаил Андреевич.
– Я была за него, – ответила я.
– Ты?
– А кто ж еще? Это ж мое дежурство было.
– Как твое? Почему? – удивился рыжий, тьфу, Михаил Андреевич.
– Вот так! Забыли снять! – начиная раздражаться, ответила я.
– Забыли? – переспросил тот, – так ты с дежурства? – я согласно кивнула, – а ты-то тут причем, – тихо пробормотал он, а вслух добавил, – иди домой отсыпайся.
Домой так домой. Меня дважды просить не надо. Вот только совесть…
– А как же? – указывая на папку, спросила я.
– Завтра доделаешь. Иди, пока я не передумал, – добавил он почти грозно. Хороший у меня напарник, однако!
Схватив сумку, я поспешила