По лесу шел быстро, а на опушку вышел – и замер. Осмотреться надо.
Впереди – небольшая деревня, никакого движения в ней не видно, скорее всего, с приближением фронта жители ее покинули. В деревне могли быть наши, но могли быть и немцы.
Тихон простоял неподвижно около получаса и наконец решился. Пригнувшись, он побежал к деревне.
Ему осталось бежать метров тридцать, когда раздался окрик:
– Стой, стрелять буду!
– Свой я! – мгновенно остановившись и не оборачиваясь, отозвался Тихон.
– Руки вверх и ко мне!
Тихон сунул пистолет в кобуру. Личное оружие за ним числится, в красноармейской книжке номер записан. А утеря либо утрата оружия для бойца – позор.
Он подошел к крайней избе, откуда донесся окрик. Здесь у забора была вырыта стрелковая ячейка. Красноармеец наставил на него винтовку:
– Ты кто?
– Летчик я, наш, советский. Меня над лесом сбили.
– Хм, крутились тут два немецких самолета…
– Мне бы к командиру, сведения важные имею.
– К командиру отведу, пусть решает. Шагай вперед!
Боец шел сзади, почти уперев примкнутый к винтовке штык в спину Тихона.
Пилот обернулся:
– Ты со штыком поосторожнее…
– Разговорчики! – оборвал его конвоир, но на шаг отстал.
Сержант был в одной из четырех изб деревни.
– Ты кого привел, Изместьев?
– Из леса вышел, говорит – наш летчик, товарищ сержант.
– Документы!
Тихон полез в нагрудный карман и достал красноармейскую книжку. Сержант долго изучал ее, наконец вернул.
– Сержант, мне бы с полком связаться. Я разведку проводил, важные сведения имею.
– Рад бы помочь, да связи нет – ни телефона, ни рации. Изместьев, Николаева ко мне! Одна нога здесь – другая там.
Красноармеец убежал.
– И что там у немцев в тылу? – поинтересовался сержант.
– Танки собирают.
– Ну, это и без разведки понятно. На Москву прут. А только – накося выкуси! – сержант свернул из трех пальцев известную комбинацию и поднес ее к носу Тихона.
В избу вошли Изместьев и Николаев.
– По вашему приказанию прибыл! – доложил Николаев.
– Николаев, отведи летчика в роту. Связь ему нужна срочно.
– Так точно! Идемте, товарищ пилот!
Шли по грунтовой дороге.
– Тихо у вас, – заметил Тихон.
– Ага, уже две недели стоим. Самолеты – и наши, и немецкие – все время пролетают. А где сейчас фронт и что там делается, не представляем.
– Пока держимся.
Через двадцать минут бодрого хода они подошли к другой деревне, больше той, из которой вышли.
Николаев подошел к избе.
– Туточки командир роты.