Пил пиво у ларька на вещевом рынке в Купчино у станции метро «Звёздная». Допил, поставил бутылку к стеночке – для бомжей – и пошёл. Мимо парня в кожанке и австралийской широкополой шляпе, надвинутой на глаза и тоже с бутылкой в руке. Когда был в шаге от него, он выставил вперёд ногу, типа как бы подножку. Я поднял на него глаза, а он поднял шляпу. – Лёха! В Афгане мы служили вместо только полгода, правда, на войне полгода – срок немаленький. Я только пришёл, а он уже был «дедом», дни считал до дембеля. Не знаю, чем пришёлся ему по душе, наверное, тем, что земляк, «земеля» – тоже ленинградец. Может, чем другим, но он стал меня опекать: не раз и не два благодаря его советам я выбирался из трудных ситуаций, которых там хватало. Как-то раз я неудачно подшутил над Джемалом, угрюмым горцем из Дагестана. Тот что-то резко сказал на своём языке и отошёл.
Я не придал этому значения, но вечером ко мне подошёл Генка, до армии живший где-то на Северном Кавказе и предупредил:
– У них твои слова считаются обидными – они такое не прощают.
На следующий день вечером за мной в уборную зашли пять человек – Джемал и его земляки. Плохо бы мне пришлось, но почти сразу за ними зашёл Лёха. Он взял меня за руку и вывел из уборной. На пороге сказал: «Это мой кореш. Кто его тронет – будет иметь дело со мной». И верно, с той поры меня никто не задевал. Я долгое время не мог понять причину Лёхиного авторитета. Тот же Генка мне объяснил, уже после Лёхиного дембеля. Оказывается, тот широко промышлял анашой. Её употребляли многие, но особенно авторитетным «дедам» Лёха поставлял её бесплатно. Так что конфликтовать с ним, «наезжать» было опасно. Когда он отбывал, мы обменялись адресами. Если бы у него был телефон, я бы, конечно, позвонил сразу, а по адресу зайти так и не собрался. Но обрадовались оба искренне, сразу взяли литровую бутылку водки и пару пива.
– В шашлычную, – предложил я.
– На хер, – сказал Лёха, – тут до моего дома десять минут.
– Похоже, что в олигархи ты не выбился, – сказал Лёха после второй, которую мы пропустили сразу после первой. Что, лень наклониться – денежки с полу поднять?
Мы сидели в его двухкомнатной квартире на кухне, уставленной какими-то бытовыми электроприборами не всегда понятного мне назначения.
– Это ты так удачно свою коммуналку обменял? – спросил я, вертя в руках навороченную японскую мобилу.
– Фуфло это, а не квартира, – сказал Лёха. Скоро продам, куплю особнячок. Присмотрел тут особнячишко в Стрельне. А, может, буду строить по своему проекту. Да ты закусывай, не тушуйся.
– Да я бы наклонился, – вернулся я к Лёхиному вопросу, да вот места такого найти не могу.
– Это ты-то? – сказал Лёха, – С твоей специальностью?
– С какой специальностью, – не понял я, – с десятью классами и долбаным Афганом? Или ты про один, к тому же не законченный, курс финансово-экономического?
– Да