Претендент издал негромкий смешок.
– Этого следовало ожидать, – сказал он. – Предупреждаю, вы поступаете неразумно. Говорю вам, я чую кровь. Вас непременно убьют. Да не хмурьтесь вы так; двадцать пять лет назад вы были бы в восторге от подобной роли и упивались бы собственной важностью.
– Не вижу повода для шуток.
– Да какие уж там шутки. Вы сидите в освещенной комнате, а вон там, в саду, – кромешная тьма, целая стена деревьев, и за каждым листочком притаилась какая-нибудь чертовщина. Будьте осторожны!
– Хорошо, – произнес Маррей. По его лицу, теряясь в усах и бороде, скользнула тонкая улыбка. – Обещаю, что буду предельно осторожен. А тот, кто сильно переживает, может наблюдать за мной через окно. Ну а теперь попрошу меня оставить.
Гости вышли в коридор, и Маррей закрыл за ними дверь. Все шестеро застыли в некотором замешательстве, оглядывая друг друга. В длинном просторном коридоре уже горел свет; Ноулз стоял у дверей столовой, располагавшейся в перпендикулярном крыле позднейшей пристройки.
– Вы не находите, что нам не мешало бы слегка перекусить? – предложила Молли. Лицо ее было красным от волнения, но она старалась говорить непринужденно. – Я распорядилась приготовить для нас холодный ужин. Что нам, собственно, запрещает вести себя как обычно?
– Благодарю вас, – с облегчением сказал Уилкин. – Я охотно съел бы сэндвич.
– Благодарю вас, – сказал Барроуз. – Я не голоден.
– Благодарю вас, – присоединился к хору претендент. – Боюсь, что, независимо от моего ответа, он в любом случае будет истолкован не в мою пользу. Так что лучше пойду-ка я подышу воздухом и выкурю славную крепкую сигару; заодно покараулю, чтобы с Марреем ничего не случилось.
Фарнли промолчал. Как раз за его спиной в коридоре находилась стеклянная дверь, выходившая в ту же часть сада, куда и окна библиотеки. Он окинул гостей долгим испытующим взглядом, потом отворил дверь и скрылся в саду.
Таким образом, все разошлись, и Пейдж остался в одиночестве. Единственным человеком в его поле зрения был Уилкин, который стоял в тускло освещенной столовой и усердно поглощал сэндвичи с рыбным паштетом. Пейдж бросил взгляд на часы: двадцать минут десятого. Немного поколебавшись, он тоже шагнул в темную прохладу зелени.
Эта часть сада казалась отгороженной от всего мира. Она имела форму вытянутого прямоугольника футов сорок в ширину и восемьдесят в длину. Справа границей служило новое крыло дома, по левую руку сад замыкала высокая тисовая изгородь. Вдоль короткой стороны, как раз под окнами библиотеки, тянулась