Симфония праха. Томирис Адамбаева

в комнате, смущал еще больше. Он маленький, и сидящие на нем люди невольно прикасались друг к другу. Из-за этого их движения были скованными и неловкими. Мужчина рвал шов подлокотника, который, похоже, не в первый раз подвергался такой пытке, и смотрел на стену остекленевшим взглядом. На нем были свободная белая футболка и классические брюки со стрелками. Старушка, сидящая рядом, наблюдала, как мужчина терзает бедную мебель, и изо всех сил старалась не сделать ему замечание. Она боролась с этим желанием, недовольно кутаясь в вязаный кардиган и поправляя подол юбки тускло-синего цвета. Но даже так это было сложно, потому что ее раздражали и скрип кожаной обивки, когда ее касался мужчина, и трясущаяся нога мальчика, постукивающего по полу носком лакированной туфли. Самый младший из всех голубыми глазами сканировал окружение, не обращая внимания на порождаемый им шум.

      Скрип. Скрип. Тук. Тук. Раз за разом одна и та же последовательность звуков начинала действовать на нервы. Старушка хотела встать, но для этого нужно было опереться обо что-нибудь; свободное место, куда можно поставить руку, отсутствовало. От безысходности она решила перейти ко второй своей проблеме. Вопрос. Что она тут делала?

      Этим же вопросом задавались и остальные. Мальчику очень хотелось узнать хоть какую-то информацию, просто-напросто сказать что-нибудь, что поможет ему понять происходящее. Заветные слова вставали комом в горле, не давая дышать, так что он никак не мог задать вопрос. Все очень странно. Очень, очень странно и абсолютно непонятно. Мальчик пытался восстановить в памяти события: мама всегда говорила, что план – это главное. А сейчас, когда мамы не было рядом, ее наставления, как якорь, помогали нащупать дно в неведомой пучине. Осознавая, что воспоминания о происшедшем смутные, мальчик медленно приближался к панике, хоть и пытался держать себя в руках.

      Спокойно. Он помнил, что сегодня одиннадцатое сентября, а значит, день выступления в театре. Поэтому утром он помыл голову, даже сделал другую прическу. Хотя все равно под конец дня волосы становились лохматыми как обычно. Позавтракал какой-то полезной едой из очередной маминой диеты. А потом поругался с мамой перед самым выходом на сцену, но не мог вспомнить причину ссоры. Помнил, как скрипел пол. Помнил, что упал в обморок: то ли от волнения, то ли от недоедания.

      «Точно. Я упал в обморок и сейчас нахожусь в больнице».

      Мальчик невольно кивнул самому себе, расслабившись от облегчения. После этого нога сама собой перестала трястись. Теперь комнату заполнял лишь тихий скрип диванной кожи.

      Поняв, что один из источников раздражения исчез, старушка машинально посмотрела на мальчика. Он был одет в синий костюм, похожий на те, что надевают школьники в первый день учебы. Волосы растрепаны, на правом ухе виднелась ссадина.

      Почувствовав чужой взгляд, мальчик повернулся.

      – Э… Здравствуйте, – он доброжелательно помахал рукой и приподнял брови, задавая этим жестом сотню вопросов сразу. Но реакции не последовало, и улыбка на его лице превратилась в смущенную мину, а ладонь