Повинуясь взмаху руки одного из часовых, наш «Бычок» замирает перед КПП. Я замечаю, что, кроме двух часовых, за нами из бойницы дота приглядывает еще один боец. Причем его взгляд сопровождается движениями ствола «Печенега». Все у парней серьезно.
– Здорово, Тимофей Владимирыч! Чего там у тебя стряслось? – слышится голос откуда-то сверху.
Чтобы увидеть говорившего, мне, с моим немаленьким ростом, приходится пригнуться и неудобно вывернуть шею. На небольшой площадке на гребне насыпи стоит невысокий, но мощный, что называется, «поперек себя шире», усатый дядька лет сорока, одетый в «горку» и черный берет без кокарды. На правом нарукавном кармане вижу такой же шеврон, что и у погибших в Науре бойцов и часовых на КПП.
– Это не столько у меня, сколько у тебя стряслось, Петрович, – отвечает ему дед Тимоха, выбравшись из кабины и опершись на крыло. – В Алпатове на нас «волчата» навалились… Короче, нет больше ни Андрея Петренко, ни Вити Смирнова, ни Юры Семецкого. Тела и оружие их у меня в кузове, УАЗ накрылся, на месте пришлось бросить. И Егору моему ноги перебило, к врачу надо срочно.
– Вот ты ж, мля!.. Ну, как же парни так попали, а?! А как ты отбился-то?
– Да мир не без добрых людей. Господь послал защитника. Он один пятерых завалил, те и мяукнуть не успели. Вон в кабине сидит.
Пришлось и мне выбираться из машины, прилепив на физию самую приветливую из своих улыбок.
– Наемник? Как звать?
– Михаил.
Усатый некоторое время будто ждет чего-то и, не дождавшись, хмурится и задает следующий вопрос:
– Откуда едешь?
– Так из Моздока с нами и едет, – спасает меня Тимофей Владимирович. – Мы, правда, во время ночевки с ним поругались, я ему и говорю, пешком топай. И с утра дальше поехал. А на выезде в засаду попал. Так он бегом через все село к нам на выручку бежал.
Вот, спасибо тебе, дед Тимоха! Действительно, если рассказывать сейчас усатому Петровичу настоящую историю моей встречи с колонной, то меня в лучшем случае заметут в местную каталажку «до выяснения», а то и просто