Суровая армейская выучка позволяла деду не только стоически выдерживать неожиданные испытания, но и ценить в жизни все устойчивое, солидное, отдавая предпочтение, как он выражался, проверенным вещам. Поэтому вместо сказок перед сном они с внуком обстоятельно и увлеченно разглядывали толстенные фолианты, битком набитые фотографиями – в основном птиц, бабочек и растений.
Деду, прошедшему через множество военных конфликтов, слишком часто приходилось глядеть на людей через прицел, и всю оставшуюся жизнь он предпочитал созерцать безобидных представителей флоры и фауны. Цветок розы гораздо приятнее видеть в окуляр фотоаппарата, чем летящую вражескую гранату. Мотылек не вопьется в плечо, как осколок фугаса. А оперение колибри куда красивее, чем траектория шальной пули.
Но внимание, которое к тем же снимкам проявил несмышленыш, поражало деда – и совпадениями, и неожиданными предпочтениями. Маленький Ирвин любил в фолиантах те же картинки, но по-своему. Старик обожал изучать способности внука на примере своих, довольно оригинальных снимков.
– Внимание, малыш! – командовал ветеран морской пехоты тоном прожженного сержанта. – Смотри внимательно!
Ирвин беспрекословно подчинялся деду и безропотно вникал в световые эксперименты.
Особенно нравились внуку дедовские портреты соседских кошек. Ирвин вглядывался в фотографию: обыкновенный кот, захваченный на резкой границе света и тени, походил на черта, только что выскочившего из преисподней.
– Смешной котик. Смотри, как лапку держит!
– Верно! – радовался дед. – Соображаешь, малыш! У тебя дьявольское чутье на ракурс! Это, видишь ли…
И дед пускался в длинные объяснения. Фотограф-самоучка любил говорить долго и обстоятельно, выкладывая знания, почерпнутые из бесчисленных справочников, а также ускоренных курсов по съемке насекомых. Местная газетка часто и охотно печатала работы неутомимого натуралиста.
Съемки дед проводил, не слишком отдаляясь от дома, в ближайшем лесочке, и Ирвин был его постоянной и единственной компанией. Старый фотограф усердно наставлял маленького помощника в секретах, которые тут же сам и открывал, и долгое время эти походы были их любимым занятием.
Но чем старше становился Ирвин, тем тревожнее и задумчивее вглядывался дед в наследника. Слишком уж резко стала проявляться собственная линия, которую гнул мальчишка, не пытаясь этого скрывать. Все чаще и чаще объектом норовистого ученика становились красавицы. Если ветеран упрямо находил эстетический кайф в тихих цветочках, юрких насекомых и шустрых птицах, то подрастающего фотографа тянуло к другим прелестям.
– Что это такое? Нет, я спрашиваю тебя,