– Подумаешь, проснулся Жьер Бес ш'Лерон в постели со мной. Так ведь у меня с ним не было ничего.
– В том-то и дело! Будь у тебя к послу Горайды влечение, все бы поняли проблему и слова поперёк не сказали. Но у тебя же его не было. Ты просто заставила его поверить, что ты самая красивая и желанная женщина в империи. Нельзя из-за надуманной обиды устраивать такие злые шутки.
– Ну… Перепутала, да, – признала дорлитарка. – Кто ж знал, что он не про меня говорит, а про свою фаворитку, которую ему отец навязал? Я решила, что он надо мной насмехается…
– Меньше надо подслушивать, – укорила я, набирая высоту, чтобы разогнаться и пролететь над горным хребтом. – Тебя кто просил прятаться за занавеской в зале для игры в «Ривус», где собралась исключительно мужская компания? Вот и результат… – помолчала, корректируя траекторию, и продолжила: – А третий раз, когда влюбленный эрриянин тебе прохода не давал? Ты же взвилась так, будто к тебе трехглазый мохнатый цорролец посватался. Бедняга убегал из парка, где с тобой гулял, словно за ним стая гаргов гналась. У него же искренние чувства были, а ты его так… Я чуть не свихнулась, пока слушала нотацию отца о твоём недостойном для женщины поведении.
– А я не верю, что он влюбился, – зашипела Нейла. – Ну и пусть король иного мнения, я уверена, что всё это притворство. Ладно бы на меня дорлитарец внимание обратил, тогда я бы ещё дала ему шанс. А для других мужчин-империан я отвратительна. И иллюзий на этот счёт не питаю.
Я всё же на мгновение обернулась, чтобы посмотреть на разозлившуюся подругу.
– Нейла, ты слишком болезненно относишься к теме собственной внешности. Империане разные, и предпочтения тоже. Понятно, что жители планет закономерно считают своих соотечественников более привлекательными, но ведь есть и исключения, когда в приоритете оказывается вовсе не красота. А у тебя, между прочим, самый острый ум. В смысле сообразительности и находчивости ты дашь фору всем остальным девочкам моего отряда. Вот это в себе и цени.
– Ценю, что же мне остаётся? – успокаиваясь, выдохнула стражница, а я вновь вернулась глазами к проносящимся под днищем каплара пейзажам родной планеты.
Мелкие изумрудные озёра сменялись крупными голубыми. Белёсая солевая корка чередовалась с рыжим песком. Кристаллические поднятия постепенно набирали высоту и густоту, превращаясь из едва заметных низеньких щёток в высокие игловидные друзы, опутанные оранжевыми вьюнами.
Дворец появился резко, словно вынырнул из-за горизонта на фоне диска заходящего Эпсона. Жёлто-оранжевого, на редкость спокойного, практически без протуберанцев и вспышек, которые обычно хорошо различимы из-за близости звезды к планете, и потому не ослепляющего.
Лазурные купола – шесть небольших по периметру