– Ты идешь к морю?
– Что? – Рианон снова обернулась и чуть не упала, задев ногой мелкие камни. Они тут же полетели вниз. На обочине встречались все более необычные растения, иногда они были похожи на одуванчики, мох или можжевельник, но гнездящиеся в них и словно приросшие к ним существа тут же сводили на нет любое сходство. Казалось, что цветы уже вырастают живыми и шевелящимися, как нечеловеческие тела. Они извивались под подошвами ее атласных туфелек и производили отталкивающее впечатление. Неужели это миниатюрный ад, прямо под ее ногами.
– Это необычное место, – заметила птица. – Наше место. Обычно по этой тропе никого не пускают.
– А меня?
Ее пернатый друг непроизвольно повел бровями.
– Не уходи далеко, а то заблудишься, – последовало короткое предупреждение.
– А если я хочу заблудиться?
– Тогда ему придется искать тебя, и он разозлиться на нас всех. Он ужасен, когда бывает в ярости. Лучше не доводи его до этого.
Не нужно было сомневаться, кого птица имеет в виду. Рианон сразу поняла, что ее просят как-то сдерживать его гнев чаще всего направленный на окружающие по поводу и без такового. Она решила чуть-чуть поддразнить провожатого.
– А если я хочу заблудиться вместе с тобой?
Птица резко встрепенулась. Щеки на красивом лице тут же вспыхнули, залившись ярким румянцем. Теперь это лицо больше походило на юношеское. Рианон понимающе усмехнулась. На любила смущать молодых людей и если на то пошло, то женщин тоже. При дворе она часто дразнила Хильдегард, некрасивую, но чересчур хваткую сестру Конрада, наверное, отчасти потому что догадывалась о ее тайных желаниях. Та тоже отмалчивалась в ответ и пунцовые пятна на ее щеках можно было истолковать как приступ гнева, но Рианон чувствовала другое. Насчет существа рядом с собой она точно не могла судить чего в нем больше мужского или женского. И сама не понимала, почему это так ее волнует. В конце концов если не читать смазливой головы, то это всего лишь птица: крылья, когти, да оперение, и каким же образом это все ее привлекает. Может пообщавшись с Мадеэлем она начала испытывать особую склонность к крылатым созданиям. В конце концов если бы у ангелов не было обольстительных тел, то и сами они были бы подобны птицам.
Рианон протянула руку, приглашая сирина опуститься ей на тыльную сторону ладони, как если бы он был ее прирученным охотничьим соколом. Птица оказалась неожиданно тяжелой для ее руки. Рианон пришлось почти сразу же отпустить ее. Острые когти тоже чуть было не оставили след у нее на коже и все-таки девушка прошептала:
– Ты мне очень нравишься.
– И ты мне, принцесса.
Рианон старалась не смотреть долго в тягучие,