Теперь постараюсь изложить размышления и наблюдения, которые удалось собрать. Первое, чем хотелось бы поделиться, – это выдержки из книги архимандрита Тихона (Агрикова) «Курс лекций по пастырскому богословию для студентов Духовной Академии. III курс»[4]. Не понимаю, почему эту книгу не переиздают.
Там есть совершенно потрясающая глава «О пастырском осуждении» и об обращении с закоренелыми грешниками. Ничего подобного в жизни мне не приходилось читать. Изложу кратко, своими словами, то, что можно выделить.
Архимандрит Тихон ставит вопрос об осуждении человека и о том, насколько это вообще допустимо. Он совершенно справедливо замечает, что осудить человека за какой-то грех – значит, осудить самого себя, потому что никто из нас не может ручаться, что сам что-то подобное никогда не совершит.
К этому можно добавить, что у каждого из нас в жизни был такой опыт, когда мы кого-то осуждали. Если постараемся, то вспомним обязательно, наткнемся на случай, когда мы видели, что человек делает какую-то глупость, и думали: «Я этого в жизни никогда не сделаю!». Но проходит неделя или, может быть, несколько дней или часов, и мы ловим себя на мысли, что делаем именно то, что недавно осуждали.
Многие трезвенники, которые осуждают наркоманов (тоже доводилось встречаться с такими), говорили: «Ой, я до такого точно никогда не докачусь!». Однако проходит какой-то очень небольшой срок, и вот – он уже занимается буквально тем же.
Порицать можно только какой-то поступок, но осудить окончательно человеческую личность недопустимо. Разница между порицанием и осуждением в следующем: на то, что человек украл, можно сказать, что это нехорошо; но сказать, что этот человек – вор, значит, все многообразие человеческой личности свести к одному определению.
Можно привести еще один пример – для меня он был очень понятным. Когда я лежал в больнице, то познакомился с человеком, у которого сын ушел из дома, стал встречаться с некими «мажорами», начал относиться с пренебрежением к отцу, хотя тот очень высокопоставленный военный, герой, участвовал в каких-то спецоперациях в Афганистане, а с собственным сыном сладить не мог. Оказалось тем не менее, что сам отец очень любил осуждать других людей: один у него «гад», другой – «сволочь»…
Тогда так и не удалось ему ничего сказать. Но казалось очевидным: то отношение, с каким мужчина подходил к другим, било по нему самому. Судя по всему рассказу, сын относился к нему точно так же, как отец относился к другим.
Был еще один случай: женщина просила поговорить с ней и ее пьющим мужем – у них разваливалась семья. Для меня было совершенно поразительным узнать два следующих обстоятельства: первое – что у этого пьющего человека есть родная сестра, которую он бросил. Он несколько раз устраивал ее на работу, но она прогуливала, начинала пить. И он сказал, что пока она не перестанет пить – она ему не сестра, хотя было ясно, что пить она не перестанет, потому что это был уже хронический случай