Следствием такого положения случилось то, что уже через 2-3 дня такого похода большинство раненых или одиночек, которые не могли за себя постоять несколько часов подряд плелись в самом хвосте. После удара плетью арьергарда тёмных, они ненадолго приходили в себя, продолжая путь. Но вскоре просто падали на землю, не в силах подняться. Окружающие полуживые люди не обращали или не хотели обращать на них никакого внимания. Лишь замыкающие конвоиры педантично останавливали своих лошадей и возле каждого тела и… И повседневными и кажущимися ленивыми движениями перерезали глотки.
– Зелёный… зелёный воздух, что стелется у земли. Не вдыхайте его, не… он нас всех погубит… Разорвёт… разорвет изнутри лёгкие, которые вы выплюнете через считанные мгновения…
Синиде, которая лежала сейчас рядом со мной, с каждым днём становилось всё хуже. Небольшое количество горных лечебных трав, что удалось собрать моей матери, уже кончились, да и они практически не помогли. Из них нужно было готовить отвары и мази, чтобы они отдавали все свои полезные вещества. Обтирать всем этим руку девушки, вовремя срезать отмершие участки кожи и постоянно промывать, и перевязывать поражённую ткань, чтобы упредить появление инфекции.
Всё что было в нашем распоряжении – пара-тройка рваных грязных тряпок и совсем небольшое количество чистой, но не кипяченой воды. Практически всю жидкость, даже частично нашу с приятелями Сини жадно вливала в себя: её всё время мучили озноб, лихорадка и жажда. А словно назло забивавшаяся под повязку девушки пыль, поднимаемая впереди идущими, требовала постоянного очищения. Приходилось ухищряться и пускать в дело методы, непривычные в принятой медицинской практике.
Но несмотря на все наши усилия, Синиде с каждым днём становилось только хуже, что, если разобраться, неудивительно. Сегодня утром девушка не смогла встать сама, и нам пришлось всё это время буквально тащить её на себе. На привале, при смене повязки мы заметили, что рука Сини посинела. Пока мать осматривала и ощупывала конечность, мы, затаив дыхание, услышали лёгкий хруст. На наши вопросительные взгляды мать ответила, что с таким звуком из плоти выделяются пузырьки газа. На мой вопрос, что же это значит, она не ответила, с задумчиво-грустным лицом заматывая руку. Я не сразу понял, что после этого события, рану мы так и не промыли, а повязку не сменили.
Распутав конечность под сиянием звёзд и ярким светом Луны, моя мать отвернулась в отвращении.
В ноздри тут же ударил сладковатый гнилостный запах. Придя в себя, я нашёл в себе силы посмотреть на руку девушки. Помимо серо-синюшного оттенка кожи, который легко угадывался даже в свете луны, на конечности появились