Когда наконец-то я увидела звёзды над головой и свободное пространство впереди, казалось, счастью моему нет предела. Там позади был покой, вековой покой. А счастье было впереди. Я это точно знала. Мне к нему. Я радостно завела машину и помчалась прочь, не разбирая дороги, только бы больше никогда сюда не возвращаться.
Пастор! Вы мне нужны!
Пастор! Мне снятся страшные сны!
Так вскипает подушек вспененный бред,
А я разбиваюсь о тайны ночных бесед.
Там горячечные путаются во мне дни
С ершистым адреналином в вязкой крови.
Близится эта ночь, я устала так её ждать.
Пастор, помогите, мне твёрдо
надо бы знать-
Почему в этом мире так важно зло?
Почему говорят, что мне повезло?
Так спускается ночь как чёрный туман,
Собирает людей по своим там домам…
Сонной травы отведав дня,
Пастор не забудьте и вы меня!
Пастор! Вы мне нужны!
Пастор! Мне снятся страшные сны!
Будьте ко мне так добры!
Пастор! Отмолите меня у тьмы.
Ночью мне снился огромный чёрный волк, который вцепился в мой левый бок со спины. Я никак не могла от него избавиться, и избавиться от боли… Проснулась в холодном поту, боль не унималась. Я долго смотрела на луну в холодном равнодушном небе и ни о чём не думала.
Глава 8
Прогоняющий Солнце
Он носил старое индейское имя Прогоняющий Солнце, не знаю в чём там, собственно, было дело, но являлся он ко мне обычно в образе тёмного, голубоглазого оборотня. Взгляд его внимательных глаз часто пугал своей отчаянной голубой бездной.
Прогоняющий Солнце. Может быть, он проглотил это солнце, не знаю, но вид у него всегда был вполне самодовольный, так что невольно приходилось вглядываться в его живот и думать о спрятанном там солнце. Вот и сейчас в глубокой темноте светились его глаза, и играла странная музыка. Меня привлекало в нём сочетание невероятной силы с космогенной нежностью и сумасбродностью.
«Ты никогда понять не сможешь, любви безвыходной моей…» Как поётся в известной песне.
Но я не испугалась от этого вторжения, отвернулась и продолжила спать.
«Ты с каждым годом мне дороже, ты с каждым годом всё родней, ты никогда понять не сможешь, любви безвыходной моей» пронеслась песня О. Толстолуцкого в моём сне.
То ли неимоверный жар у моего плеча, то ли приторный запах крови разбудил-таки меня. Я очнулась, и увидела струйку крови, стекающую по моему предплечью. Я посмотрела на него, он сказал тихо: «прости», – смутился, встал и отошёл. Я снова посмотрела на руку, никакой крови там не было. И окончательно сбросив сон, я протянула к нему руки, пытаясь обнять. Объятья вышли какие-то неумелые и поспешные.
Рассвет поднимал небо, казалось