Мать Льва, молодая пышущая здоровьем женщина, устроилась работать лаборанткой в МГУ. Не дожидаясь окончания суда над мужем, она развелась с ним и взяла свою девичью фамилию. В 1938 году Анастасия Приходько познакомилась с доцентом кафедры математики МГУ Иваном Карташовым. Иван Сергеевич происходил из семьи дипломатов, начинавших карьеру еще при Чичерине и чудом не попавших под каток обновления конца 1930-х годов. Иван Карташов и Анастасия полюбили друг друга и поженились. Родители Ивана Сергеевича поддерживали хорошие отношения с высокопоставленными сотрудниками НКВД. По их просьбе в бюро записи актов гражданского состояния сыну Анастасии выписали новые метрики[1], в которых его отцом был указан Иван Сергеевич Карташов. Вполне возможно, что вместе с фамилией и отчеством ребенку изменили имя, а может быть, оставили прежнее – Лев.
О жизни в огромной квартире бабушки и дедушки у Льва не осталось воспоминаний. Не запомнил он и сумрачный октябрьский день, когда отец в последний раз поцеловал его и ушел с добровольческим батальоном на фронт, проходивший в десятке километров от Москвы. Родители Ивана Сергеевича и его старшая сестра остались в осажденном городе, а Анастасия с сыном уехала в эвакуацию в Ташкент. Там она получила похоронку на мужа и вновь стала вдовой с маленьким ребенком на руках. Чтобы как-то заработать на кусок хлеба, устроилась костюмершей в театр. По странному стечению обстоятельств администратором в этом театре был немолодой мужчина по фамилии Приходько. Мать Льва и администратор сошлись и стали жить вместе. В 1944 году театральная труппа вернулась в Москву. Анастасия навела справки и узнала, что отец и мать погибшего мужа умерли от голода в январе 1942 года. Сестра Ивана Карташова записалась санитаркой в ополчение, была тяжело ранена и скончалась от ран в эвакуационном госпитале. Дом, где до войны проживали Карташовы, был уничтожен прямым попаданием немецкой бомбы. Все имущество сгорело.
До лета 1951 года Приходько жили как все советские граждане: небогато, но счастливо. Война-то закончилась! Можно было обустраивать мирный быт, подумать о совместном ребенке. Все рухнуло в один момент. В последних числах мая 1951 года взмокший после уличных игр Лев вернулся домой и увидел в гостиной незнакомого однорукого мужчину. Мать, растерянная, с побледневшим лицом, сидела за столом напротив незнакомца, отчим, сжав кулаки, стоял рядом.
– Здравствуй, Лев! – сказал однорукий незнакомец. – Не узнаешь? Я – твой папа, Иван Сергеевич Карташов.
– Ты же погиб! – сдавленным голосом прошептал Лев. – Маме похоронка на тебя пришла.
– Да нет, как видишь! – нехорошо усмехнулся Карташов. – Поспешила твоя мамочка со мной распрощаться, не могла подождать опровержения.
– Не было опровержения! – резко возразила мать. – Ничего я не получала!
Атмосфера в комнате мгновенно наэлектризовалась.