большие знакомства и постоянное пребывание в театральных тавернах, куда он якобы поставлял свой товар. Скоро ко всему этому присоединилось еще новое обстоятельство, окончательно отвлекшее Гаррика от прозаической возни с расписками и накладными. Молодой человек был страстно влюблен. В 1740 году в Лондоне появилась ирландская актриса Маргарита, или, как все ее тогда звали, Пег Уоффингтон. Толпу привлекали к ней естественность, «чувство жизни» и смелость, которые вносила она на «мертвую» сцену того времени. Вся огонь и оживление, молодая артистка казалась иным пуританам даже чересчур много позволяющей себе, «дерзкой, нахальной». Но таланта в ней не отрицал никто, и, когда молодая женщина, изображая светского хлыща, появлялась на сцене в красном кафтане, шикарном галстуке, изящно загнутой шляпе поверх напудренного парика, со шпагой и тросточкой, легкомысленно привешенной к пуговице, – театр гремел аплодисментами. Однако в партере был человек, который не одобрял ее выбора: ему казалось, что женщине играть мужские роли невозможно без необходимой в таком случае натяжки… кроме того, вероятно, чудный образ, который рисовал себе молодой человек, глядя на эту женщину, шел вразрез с мужичьими ухватками и полухриплым голосом сэра Уильдера. Бедняга! Он был влюблен в нее по уши и страдал, и мучился, идеализируя свою героиню до nec plus ultra
[1], и писал в честь нее множество чувствительных стихов. Наконец они познакомились. Она была окружена поклонниками, среди которых особенно выделялся изящнейший франт и «фешенебельный» джентльмен мистер Чарльз Уильямс, которому «не хватало только нравственности, чтобы быть совершенством», как говорила про него леди Монтегю. Но блестящие глаза, веселый нрав и серьезная привязанность молодого Дейвида Гаррика превозмогли все притязания, и актриса полюбила его. Между тем сезон закончился, и Уоффингтон заключила контракт с друрилейнским антрепренером Флитвудом. Теперь особенно сильно привязалась она к Гаррику и, казалось, переживала с ним вторую весну. Часто ожидал он ее в фойе театра, и вот отворялась дверь, и Уоффингтон вбегала вся радостная, сияющая, усталая и счастливая от только что исполненной сцены… Он брал ее за руки и усаживал на скамью перед камином, чтобы сказать ей, как он любит ее, и тысячу раз поцеловать ее руки… но прибегал мальчик-посыльный: она должна была идти, а он устремлялся в зрительный зал – встречать свою любимицу аплодисментами. Эта привязанность была весьма серьезной с его стороны, и не раз он сам заговаривал о свадьбе, но… у молодой женщины были свои недостатки, и этому браку не суждено было совершиться. Между тем в судьбе Дейвида произошли некоторые перемены. Еще в 1739 году умерла его мать в Личфильде, ненадолго пережив своего мужа. Денежные средства его подходили к концу: виноторговля не давала ничего, кроме убытка, а веселая и беззаботная жизнь требовала затрат, и, хотя он старался быть аккуратным, скупым и методичным, положение его все ухудшалось и ухудшалось. Надо было подумать о каком-нибудь
