Фридрих Ницше «Так говорил Заратустра»
Случайное утро.
Солнечное начало дня.
Сладко потянувшись в постели до мышечных судорог, вдохнув запах свежих простыней, почувствовав разгоряченной после сна кожей приятную шершавость ткани, каждую ее ниточку, прогрессивный писатель Бенджамин Ян встал с кровати. Шелковые трусы-шорты приятно облегали бедра, пол холодил ступни, и Бен на мгновение застыл в легкой истоме, припоминая сон.
Что снилось?
Снился новый роман.
Почему-то в сновидениях всё выглядело, слышалось и осязалось идеально. Ни одна нелепость, ни один заусенец, ни один шов не просматривался. Реальность сна конструировалась эклектично из разных частей, затем превращалась в мягкий кокон, а вот швы, морщины и складки не наблюдались, а кроме всего прочего, та реальность была данностью, законы которой принимались безоговорочно. Каждую ночь, появляясь во сне Бен, естественно, возникал в нем впервые. Но внутренний голос спорил: нет, ты не в первый раз здесь, ты всегда существовал в этой вязкой грезе, кроме нее ничего нет, ты часть разумного океана – среды, в которой твое сознание отправляется навстречу приключениям, так что не удивляйся и существуй. Океан-среда жил по законам, что были известны Бену.
Писатель застыл в задумчивости. Разумный океан? Где-то, что-то было такое? Но где? Возможно, в том же сне, возможно, затерялось среди прочитанных книг, но вкус будущего кофе обрезал нить рассуждений.
Кофе – бодрящий эликсир, то без чего не обходилось утро Бена, поэтому он направился к кухонному острову и произнес:
– Кофе. Медовый. Со сливками.
– Дзинь! – ответила кофемашина.
И только электрическое гудение приятное уху нарушило тишину.
Писатель снял с запястья фитнес-браслет и, машинально размяв кожу там, где легкий розовый след от ремешка, бросил взгляд на темный экран. Экран имитировал механические часы: золотые стрелки на медно-бордовом фоне. Римские цифры также сияли золотом. Несуществующая секундная стрелка не спеша пробиралась сквозь биокристаллическую панель. Биокристаллы тускло мерцали, пряча за слаженной и красивой работой инопланетные технологии – нанороботы, пятьдесят лет назад найденные на Марсе.
Без десяти девять.
Браслет писатель положил рядом с кофемашиной.
Здесь, на высоте семьдесят шестого этажа застыло безмолвие. Пластиковые окна замыкали на себе городские звуки, не пуская их в квартиру, а человеческий муравейник три часа назад ожил, разгоняя кровь очередного дня в бисере бесконечных движений, постоянно меняя урбанистическую статичность Мега-Сити.
Акриловый белоснежный язык табурета с высокими ножками. Ягодицы писателя удобно устроились в нем, от языка было тепло. Бен рассеяно зевнул и заметил, что перестал думать о сне пять секунд назад. Это случилось ровно пять долгих секунд назад. Он пропустил этот пятисекундный всплеск времени, и постфактум осознал, что вычеркнул его из своей жизни.
Сон.
Новый роман.
Сделав глоток медового кофе со сливками, Бен, зажмурив глаза в ожидании грядущей реальности, погрузился в ненапечатанные строчки, в изящный шрифт текстового редактора. Писатель увидел в будущем романе, что на территории еще неназванной страны были легализованы полигендерные отношения, а люди, чтущие старые традиции, покинули этот безымянный край, то есть проблема, возникшая на пути полигендерности, разрешилась сама собой. Поэтому вначале никто не обратил внимания на демографическую яму, в которую свалилось население неназванной страны, так как внимание было обращено на нового президента – темнокожего гея; вице-президентом назначали светлокожую лесбиянку. Такие политические новости куда важнее демографических ям и других социальных неровностей. Но Бенджамин Ян еще не решил, как будет написано в итоге. Возможно, он поменяет местами гея и лесбиянку, но вот задача об увеличении численности проживающих в той стране все-таки важнее, ибо реальность внезапно нанесла пощечину президенту и его свите, напомнив кто в доме хозяин, иначе говоря: не забывай о природе. Конечно, демография и демократия имеют общие корни, как политические, так и филологические. Поэтому удешевили искусственное оплодотворение, а биохакинг открыл путь к созданию универсального ДНК-конструкта. В результате появилась новая раса. Благими намерениями выложена дорога, ведущая к хрустальному мосту над бездной. Идея заключалась в следующем: взять всё самое лучшее от каждой расы, получить нечто усредненное, нечто монголоидное, европеоидное и негроидное в одной пробирке. Так и случилось. И на следующих выборах, лет так через двадцать, победил человек-гомункул индифферентный к половым предпочтениям. Это посчитали очередной победой демократии, а сексуальность отошла в прошлое. Что тут говорить, нулевой пол.
Zero sex.
Бен удивился возникшему словосочетанию, похожему на название ночного БДСМ-клуба, который за красным мерцанием танцпола и запахом алкоголя прячет запахи наркотиков, искусственной