– Мы – кошки, – кивнул смотритель. – Мы видим то, что скрыто от глаз, то, что читается в сердцах. Видим духов, видим правду. В твоём сердце нет злобы, но есть боль и скорбь. Если ты возьмёшь меня на руки, я подлечу твоё сердце.
– Я очень признателен и тронут, – склонил голову князь. – В другое время я с радостью прижму тебя к сердцу. Но сейчас, ты сам видишь, мне нужно найти человека прежде, чем проснётся Голод.
– Вижу, – блеснул глазами кот. – А ты разве его ещё не нашёл?
– О чём ты? – ледяное сердце Пожирателя пропустило удар, почуяв и предвкусив блаженство.
– В комнате, из которой ты вышел. Путешественник. Рэй Торм. У него в груди кончик тёмного проклятого кинжала. Спустя два рассвета осколок пронзит и убьёт его сердце, – лунноглазый страж, помахивая хвостом, смотрел князю в лицо. – Он умрёт, и ты заберёшь его тело.
– Нет, я вытащу этот осколок, и он останется жить.
– Это недальновидно, – прищурился Аззи. – Но я рад услышать, что ты хочешь спасти этого человека. Вместо того, чтобы безоговорочно забрать тело.
– Правда, – лицо Лекаря осунулось, – он может и умереть. Пока достаю наконечник… Я прежде такого никогда не делал. Я вообще… ещё мало что делал. В этой жизни.
Кот, словам предпочтя действия, музыкально звонко мурлыча, запрыгнул к князю на колени и, покрутившись, устроился на них, пуская в одежду когти:
– Тебя благословили Боги! Поступай так, как велит сердце!
Ганнибал с наслаждением погладил роскошную шерсть Аззи, в ночи – бледно-голубоватую:
– Благодарю за напутствие! Дадут Боги, ещё свидимся! – он почесал коту лоб, погладил подбородок.
Аззи, щурясь и балдея, ещё музыкальнее замурлыкал:
– У тебя пр-р-риятные р-р-руки! Очень! Челове-е-еческие!
– Что ж, – Лекарь вместе с котом встал, поглаживая ему грудку. – Пойду я. Дождусь рассвета, дождусь Рэя Торма.
Аззи приподнялся у него на руках, упёрся лапами в грудь и потёрся о шею человека-вендиго:
– До встр-р-речи, Князь Леса! Обязательно свидимся!
Ганнибал пустил кота на пол – тот, прощально муркнув, лёгкой тенью потрусил по коридору, скрылся в его дальнем конце.
Лекарь вернулся в комнату и скользнул в окно.
* * *
Утро застало Хмурилу за обычной суетой бедных и степенностью богатых. В больнице медсестра выписала злосчастного путешественника. Был он высок, крепок, широкоплеч, с седыми короткими волосами и бородкой, в походной кожаной куртке коричного оттенка, тёмных штанах, сапогах-ботфортах, при плаще невнятного выцветшего оттенка и широкополой шляпе.
Серые глаза его смотрели на медсестру мягко-устало, когда она вручила справку, что «выписался по собственному желанию».
– Благодарю, – пророкотал он приятным баритоном, надел шляпу, коснулся пальцами её края, прощаясь, и покинул больницу. Из конюшни взял жеребца –