Стихотворения. Анна Бунина

резвится, до облак извиваясь, –

      Так девы юные, сомкнувшись в хоровод,

      Порхали по холмам у тока чистых вод,

      Стопами легкими едва земле касаясь,

      То в горы скачучи, то с гор.

      Певец веселый бросил взор.

      (И мудрым нравится невинная забава.)

      Стройна, приятна, величава,

      В одежде тонкой изо льна,

      Без перл, без пурпура, без злата,

      Красою собственной богата

      Явилася жена[7];

      В очах певца под пальмой стала,

      Умильный взгляд к нему кидала,

      Вия из мирт венок.

      Звук лиры под рукой вдруг начал изменяться,

      То медлить, то сливаться;

      Певец стал тише петь и наконец умолк.

      Пришелица простерла руки,

      И миртовый венок за сельских песней звуки

      Едва свила,

      Ему с улыбкой подала;

      Все девы в тот же миг во длани заплескали.

      «Где я?..» –

      От изумления к восторгу преходя,

      Спросила я у тех, которы тут стояли.

      «На Званке[7] ты!» – ответы раздались.

      Постой, мечта! продлись!..

      Хоть час один!.. но ах! сокрылося виденье[8],

      Оставя в скуку мне одно уединенье.

‹1808›

      Падение Фаэтона

      Баснословная повесть Его высокопревосходительству милостивому государю Николаю Семеновичу Мордвинову в знак глубочайшего почтения и преданности посвящает сочинительница.

ПЕСНЬ 3

      Бегущи звезды в понт

      Гоня от солнечного взора,

      Уже дщерь Солнцева, румяная Аврора

      Устлала розами восточный горизонт;

      Уже явилася стояща пред вратами,

      Уже их алыми коснулася перстами

      И, убелив сребро отливом багреца,

      Отверзла к шествию отца.

      Уже и призраки рассеялись окружим,

      И мрак за мраком отлетали прочь,

      И ризу совлекла с природы ночь.

      Уже часы досужны

      Ретивых Солнцевых, от сна воззвав, коней

      Впрягли в блестящу колесницу.

      Уже природы гул, хор птиц и рев зверей

      Дрожали в воздухе, приветствуя денницу,

      И всхода Солнечна желанный миг настал.

      Узря упорство Фаэтона[9],

      Феб болей слов не расточал.

      Кому в желаниях и гибель не препона,

      Пред тем слова напрасный звук!

      Слепцу что живопись искусных рук,

      То речь мудрейшая глупцам самонадежным!

      Итак, не вновь грозить паденьем неизбежным,

      Не с воли совратить,

      Но править научить

      Предпринял Феб отвергшего советы,

      И как достигнуть меты,

      В четырех объяснил ему законах тех:

      «Не опускайся вниз, – и не взносися вверх,

      Держись средины;

      Не ослабляй бразды на миг единый;

      И оком бодрственным гляди всегда вперед!

      Науке сей, мой сын, других законов нет».

      Поклялся юноша ученью быть покорным;

      А Феб,