Скажи мне кто, что женщина может вызывать ненависть и возбуждение одинаково сильно, я бы посмеялся. Сейчас же я верил в это, как в голубое небо и зеленые ели. Ей не нужно было делать ровным счетом ничего, чтобы мужики вокруг пускали слюни, и, к своему сожалению и позору – я вошел в их число. Её пшеничные завитки кудрей покачивались от быстроты походки, а маленькие ручки сжимались в кулаки. Я нагнал её, еле сдерживая ухмылку.
– Обиделись? – она замерла на месте, резко развернувшись в мою сторону. Гнев в ней плескался отрадой в моих глазах. Я приблизился к её лицу, как она ко мне ранее, – непозволительно близко. – Не стоит, Одетта. Ваше логово выглядит… неплохо. Не хуже нашей блошатни, максимум – современнее. Вам понравится. – я расплылся в ехидной улыбке, довольный собой.
Не надолго.
Она сжала мою рубашку в кулаке, глазами бегая по лицу, и припечатала к стене, прижав своим телом. Я пожалел о своих словах мгновенно. Ей приходилось задирать голову, что не могло выглядеть угрожающе само по себе, но угрожать ей было не надо. Я чувствовал ее твердые соски сквозь свою и ее рубашки, этого было достаточно, чтобы кровь приливала не к мозгу. На ней не было нижнего белья, и это – было хуже угрозы, ибо я почувствовал себя зверски голодным животным, рядом с ней. Одетта обнажила зубы в соблазнительной улыбке, и на этот раз – сжала мои яйца в кулак своими пальцами, а не действиями, вырвав из меня тихий вздох и снова почти касаясь своими губами моих, прошептала:
– Мне могут понравится только специалисты высочайшего класса и прекрасные условия работы, господин Моуэр, а не тот блошатник, в котором вы прожигаете лучшие годы своей жизни с зарплатой ниже вашего достоинства. – я не дышал.
Её пальцы разжались, а рука скользнула по моему члену, ощупывая его по всей длине. Одетта прижалась к моему телу ближе, и её губы – были в миллиметре от моих. Она сорвала с них тихий вздох.
– Хотя достоинство у вас, прямо скажем, очень хороших размеров. – этот шепот был громче любого крика, что мне доводилось когда-либо слышать. Она наслаждалась той властью, что имела надо мной сейчас. Я – наслаждался ей не меньше, но предпочел бы, чтобы она не знала – моё тело, совершенно предательски, думало иначе, реагируя на каждое её движение. Мне не нравились игры в кошки-мышки при исполнении. Зажать меня в темном углу, схватив за яйца – всегда можно в нерабочее время.
Она все еще лапала меня, когда я поменял наши положения. Осторожно коснувшись её талии, прислонил женщину к стене и навис над ней. Её кулак все еще комкал мою рубашку, а пальцы, замерли на ширинке, но вздох удивления, что она издала, когда моё лицо приблизилось к её… заставил табун мурашек пробежать по спине. Я прочистил пересохшее горло,