3
“Не склонен худшим смерть считать концом. Кто, кончив жизнь, в нее вступает снова.”
Микеланджело Буонарроти
Женщина средних лет мечется по дому, собирая вещи с разных его концов в один потрепанный временем чемодан. Вещей у нее не много. За почти десять лет брака так и набрался – один несчастный чемоданчик. В небольшую дорожную сумку, она скидывает детские вещи совсем еще маленького мальчика, что стоит рядом со своим отцом. Он прячется за его ногу от матери, которая с остервенением выкрикивает проклятия в сторону понурого взрослого мужчины. Его вид неопрятен, волосы торчат в разные стороны, словно он только что встал с постели. Щетина выглядит колючей, а глаза – пустыми.
Малыш поглядывает то на одного, то на другого родителя, не понимая, что происходит. Ссоры в их доме были не частым явлением, но этот злой взгляд матери он уже хорошо знал, каждый раз желая расплакаться при виде его.
– Какой же ты никчемный! – выплевывает женщина прямо в лицо мужчины, оттаскивая от него ребенка. – Я столько лет терпела эту убогость – она обводит руками комнату и усмехается. – Грязь, вонь эта постоянная от сраной канализации, которую ты за столько лет так и не исправил, – и ты. Я вышла за тебя из жалости. И потому, что забеременела этим отродьем. – женщина демонстративно хватает мальчика за шкирку, выпячивая его вперед. На его глаза, так похожие на отцовские, наворачиваются слезы. – Вы мне всю жизнь испоганили, два долбанных балласта.
– Оставь его мне и уходи. – голос мужчины тихий, еле слышный.
– Оставить тебе?! – в отличие от крика женщины. Она смеется, злобно и надменно. – Это не твой сын, ублюдок. Мы с тобой трахались раз пять за весь брак. Думаешь, твоё полудохлое семя смогло бы меня оплодотворить? – она громко смеется, запрокидывая голову.
– Оставь и… убирайся. – голос мужчины совсем затихает. Лицо женщины кривится, словно она вместо сочного сладкого яблока, откусила ужасно кислый лимон.
– Что ты там бубнишь себе под нос? – застегнув замки на сумке и чемодане, женщина оттаскивает их ко входной двери и возвращается к своему мужу и сыну. – На случай, если ты еще не понял, я ухожу от тебя. Не могу больше видеть ни рожу твою тупую, ни дом этот проклятый.
Их уход высасывает из дома всё тепло. Впрочем, может, виной открытая нараспашку дверь, которую не закрыла за собой жена мужчины. Холодный осенний воздух проникает внутрь и заставляет его тело дрожать. Или, эта дрожь – следствие ухода единственных дорогих ему людей. Мать давно мертва, а отец, вечно пьющий, грубый и набожный – забыт, как страшный сон.
Сколько часов проходит, прежде чем он двигается с места? На улице уже вечереет. Солнце медленно уходит, забирая с собой остатки тепла, позволяя луне занять главенствующее на небосводе место. Ноги мужчины отрываются от паркета сами. Несут его, куда? Кто бы знал… Одна улица за другой, приводят его в переулок. Фонарь моргает, сломанный, как жизнь мужчины – так он думает. А испуганный старик, что сидит на холодной