Все задержали дыхание и напряглись, когда она съезжала вниз, до самой земли. Магическим образом, не издав сильного грохота или скрипа. Балкон выходил на один из торцов п-образного здания. Дверь снизу, кажется, давно никто не открывал, а освещения не было совсем. Они благополучно спустились вниз на скошенную траву и сразу занырнули в густую сирень слева.
– Погодите, мне надо дух перевести – голова кружится, – устало прошептал Давид и уперся руками о тонкий ствол кустарника.
– У меня есть вода в сумке, выпей таблетки свои, – Катька полезла в свою бежевую наплечную сумку.
Давид достал из кармана балахона блистеры с таблетками и отколупал по одной с каждого.
– Теплый лимонад, мой любимый.
– Ну простите, сэр. Сейчас вылезем отсюда и пойдем ко мне домой сразу. Если что, у меня переночуешь. Или ты решил в общагу возвращаться?
– Я…
– Пойдешь ко мне короче. Не хватало еще, чтобы ты шарахнулся где-то на пол пути, – ответила за него Катька.
– Согласна. Тем более это мы виноваты в том, что с тобой произошло, и до сих пор происходит, – Таня пригляделась к лицу Давида, которое даже сквозь сумрак стало бледным, как снег, – тебе не хорошо?
Давид резко отвернулся в сторону и его стошнило. Все люди блюют с разными звуками: хлюпают, кряхтят, квакают, ревут голосом голодного до секса быка на пастбище, Давид же делал это, как будто спаривается кролик – тихо и с присвистом.
– Бедный, – Катька положила ему руку на спину.
– Простите пожалуйста, оно так резко и неожиданно накатило, – Давид повернулся обратно, вытирая рукавом лицо.
– Ничего страшного, зайчик, мы все понимаем, – прошептала, Катька, поглаживая его на спине.
Зайчик!?
Катька была в каком-то умиротворённом ступоре и не сводила глаз с парня. Давид смутился и делал вид, что не услышал, что она сказала. Стал старательно отряхивать свою кофту.
После недолгой паузы, Таня тихим голосом сказала:
– Ну ладно, голубки, нам вроде бы идти пора – потом будете обжиматься, – и стала пробираться сквозь сирень, которую от тротуара отделял невысокий железный заборчик чуть выше колена.
– Да, потом. Скажу маме, что ты друг, который опоздал на автобус. Она у меня добрая и даже будет рада, что я привела домой мальчика, – пригнувшись, она пошла следом за подругой, – Пошли давай.
Потупив взгляд, Давид как будто видел сквозь Катькин затылок ее улыбку во все лицо. Улыбнулся сам и пошел за ней. Голова, кажется, уже не так сильно болела.
В закоулках куста сирени было так темно, что приходилось на ощупь искать место, куда ступить. Давид продолжал улыбаться, и даже забыл обо всем на свете – что его сегодня сюда привело и как он тут оказался. Он был почти счастлив, когда раздался истошный крик Тани, вернувший его в прохладную реальность:
– Бегите, они здесь!
Затем послышался шелест кустов и треск ломающихся веток, – будто поднялся ураган. Свет фонарей слабо проникал