Сейчас я вообще ничего не знала и не понимала, а следовательно не имела права даже на малейшую ошибку и лучшее, что могла сделать – послушаться тех, кто умнее и по крайней мере информированнее.
Спасибо за совет, Икуро.
А затем другой бугай открыл дверь и мы вошли в новую комнату. Она была чуть меньше зала суда, но не отличалась от неё по стилю – тот же камень, те же светильники на потолке и лишь содержимое помещения было иным. Больше всего комната напоминала зал ожидания – широкие и комфортные кожаные диваны вдоль стен, между диванов журнальный столик со стопкой газет. На одном из этих диванов сидел темноволосый хмурый мужчина лет тридцати пяти и стоило нам появиться в дверях, как он стремительно встал и не менее стремительно подошел к нам. Моему сопровождению достался лишь один единственный вопросительный взгляд, когда как меня осмотрели так внимательно, словно вскорости собирались выпотрошить наизнанку. Бр-р-р!
– Результаты? – голос был не слишком приятным, но то, что властным – было понятно сразу.
Вообще мужчина был очень импозантным и представительным. И очень похожим на Димку… Те же тёмные волосы, тот же разлет бровей, нос, изгиб губ… только старше лет на десять и уже испорченный властью.
Отец? Брат? Гадко. Надеюсь, он не будет мне мстить за родственника-маньяка?
– Все подробности здесь, – Икуро вручил незнакомцу розовый камушек и кивнул на меня. – Виктория признана невиновной, все действия произведены в пределах допустимого и лишь ради защиты. Как вы сами видите, Димитро успел укусить Викторию, а уже она сама смогла завершить процесс инициации. Один убыл, один прибыл – всё в пределах допустимого. Теперь это ваш птенец.
– Птенец? – мужчина снова устремил взгляд своих практически черных глаз на меня и неприятно усмехнулся. – Что ж птенец, добро пожаловать в род Олейро клан Шинайо.
И всё?
Позволив себе всего секунду на раздумье, я послушно кивнула и предпочла уставиться в пол, а он снова усмехнулся. Хоть бы представился что ли…
Молчание затягивалось, моё сопровождение тихо и без слов прощания вышло и мы остались одни. Ещё несколько минут мужчина думал о чём-то своём, иногда скользя по мне взглядом, а затем кивнул сам себе и, указав рукой на другие двери, располагавшиеся в дальнем углу, приказал:
– Идём.
Как скажете, дядя.
Поправив сумку на плече, я почему-то подумала о том, что как и шесть лет назад я снова на распутье, причем с минимальным багажом. Тогда, в восемнадцать, когда мне дали положенную сироте комнату в комуналке и предоставили самой себе, у меня тоже была одна единственная сумка с личными вещами. Вот только тогда я четко знала, чего хочу и чем буду заниматься, потому что прекрасно понимала – кроме меня самой мне никто не поможет и никто не спасет.
Наверняка сейчас всё то же самое, вот только условия мне пока неизвестны.