Наран подарил девушке благодарный взгляд, и по позвоночнику разлилось тепло.
Вейде и Игре переглянулись между собой. Ещё несколько мгновений на их лицах читалось сомнение, а потом Вейде вздохнул.
– Ладно. Я всё-таки не прощу себе если упущу такой шанс.
Игре ничего не сказала, но так посмотрела на талах-ир, что стало ясно – она остаётся только из-за него.
ГЛАВА 8
Здесь, под сенью северного леса, весна давала знать о себе только пением птиц. Снег как будто бы уже растаял, и всё же тут и там в прогалинах и овражках виднелись его последние остатки. Хвойные деревья не давали солнечному свету пробиться к земле – да и не было его, этого солнца, едва мелькнув на рассвете оно надолго пропало за плотной серой пеленой облаков.
Кругом было заметно прохладней, чем под сводами храмов, где в стенах проходили оставленные Крылатыми Предками согревающие лучи. Санъяра, привыкшая к утренним купаниям в холодной воде, шла свободного, с наслаждением полной грудью вдыхая запахи хвои и шишек. Наран был настолько погружён в свои мысли, что не замечал никакого дискомфорта. Игре догадалась прихватить из дома тёплую меховую накидку и муфту, и теперь вышагивала с улыбкой, довольная своей предусмотрительностью. Талах-ан кроме прочего всегда славились своей прагматичностью. Не склонные к таким сложным многоходовым построениям, как талах-ар, они, тем не менее, лучше всех других крылатых решали повседневные задачи, как никто могли обеспечить храм едой и решить, какие угодья подходят для охоты, а в каких следует поставить зелёный запрет. Многие храмы для этих целей приглашали к себе валькирий из касты талах-ан, также как талах-ан в свои деревни – они единственные среди крылатых недолюбливали жизнь под сводами древних зиккуратов – часто приглашали одного единственного талах-ар, чтобы держать с ним совет, или талах-ир, чтобы скрасить вечера последнего дня.
В этом плане Санъяра вынуждена была согласиться, что присутствие в команде рыжекрылой может принести какую никакую пользу, хотя всё ещё и думала, что с её обязанностями могла бы справиться и сама.
Из всех четверых хуже всего дорогу и холода переносил Вейде. Чем дальше шли путники, тем сильнее он старался обнять себя руками чтобы сохранить хотя бы крохи тепла. Глядя на него Санъяра, выступившая путь в любимом доспехе с открытыми руками, начинала с беспокойством поглядывать и на Нарана. Об Игре беспокоиться явно было нечего, да и не хотелось.
Талах-ан в конце концов не выдержала. Часа через три пешего пути, когда, несмотря на приближение полудня, солнце так и не показалось из-за облаков, она сбросила с плеч накидку и накинула на спину Вейде.
Санъяра внимательно проследила за этим действием.
– Сама замёрзнешь.
– Что поделать, если мужчины такие дураки, – буркнула рыжая и, отвернувшись, поспешила вперёд,