Я вытянул затекшую правую ногу и, облокотившись локтями на край стола, почувствовал облегчение, когда боль в колене утихла.
Буквально в следующую секунду кто-то цепнулся мыском своих сапог о мою лодыжку и с треском шлепнулся на пол. Поднос с едой разлетелся по белому кафелю, половина студентов уже с любопытством рассматривала источник такого шума, и мне не пришлось долго гадать, кто только что ударил лицо в грязь.
Это была Мария-Луиза Шульц.
Моя сводная сестра.
– Ах ты мерзкий говнюк! – прошипела сводная, смотря на меня озлобленным взглядом.
Её ругательства были беспочвенны, впрочем, как и всегда.
С самого детства мы с ней не могли найти общий язык. Это началось с того момента, как она впервые переступила порог нашего дома. С тех пор прошло девятнадцать лет, но наша неприязнь никуда не исчезла. Причина этой взаимной ненависти всегда была очевидна: обычная детская ревность, которая со временем превратилась в привычку.
Я уже было потянулся, чтобы помочь ей встать, но тут же рядом оказались её друзья: Лия, Теодор и Финн. Мне пришлось сделать вид, что не собирался ей помогать, и просто заерзал на стуле.
– Смотри под ноги, – прорычал ей в ответ.
Выбор у меня был невелик: если я начну оправдываться, то никто не поверит. От Ганса Шульца можно ожидать исключительно мерзких поступков, и ни единого слова раскаяния после…
Как же они меня все задолбали!
– Нечего тут ноги расставлять, идиот! Ты что, не заметил, что я иду? – с особой ненавистью процедила сводная, сощурив зелёные глаза.
Финн помог ей подняться, и, когда Мария-Луиза внимательно осмотрела себя, с её губ сорвался сердитый стон разочарования.
– Ты только посмотри что ты натворил!
Лу была блестящей актрисой капризов и разыгрывания ненужных сцен, уж я-то был свидетелем тысячи таких представлений.
– Ты сама виновата, что не смотрела под ноги, – мне пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы моя интонация прозвучала безразличной к ситуации.
– Скотина! – возмутилась Лу и, взяв с моего подноса тарелку с недоеденным пюре, со всего маху влепила им мне по лицу.
На мгновение я замер, не в силах пошевелиться. Пюре скатилось по моему лицу и упало на темные джинсы. Ярость закипала в крови, подталкивая к тому, чтобы разрушить эту столовую до основания. Я даже сжал кулаки под столом, почувствовав, как напрягаются мышцы на руках.
Резко поднявшись из-за стола, я навис над Марией-Луизой, грозно глядя в её дерзкие зелёные глаза, полные уверенности в себе.
Сводная злилась, пыталась вывести меня из себя, но, я лишь беззвучно наклонился ниже, чтобы та почувствовала страх на кончике языка, прищурился и тихо прошептал:
– Жить надоело, а?
– Пошел ты, – прошипела сводная и, толкнув меня в грудь, с гордостью стала отдаляться от меня дальше, идя по столовой, прихвати с собой свою компашку.
Шоу получилось триумфальным, не хватало только закадрового голоса, который сообщил бы, что Мария-Луиза Шульц выиграла этот батл, и бурных аплодисментов зрителей. Хотя вместо последнего по столовой пронеслась волна уморительного смеха.
– Рот завалил, – указал я пальцем на хилого парня, который снимал меня на видео. – Иначе твой нос превратится в пюре!
Незнакомый студент резко замолчал и убрал телефон, притихнув за столом.
Забрав свои вещи, я отправился в противоположную сторону, пробираясь через толпу зевак, которые так и норовили запечатлеть меня на видео. По пути к выходу мне даже пришлось выбить телефон из рук у одного из них.
– Эй, Ганс! – торопился за мной Джаред, размахивая руками.
В туалете пришлось умыться и очистить джинсы от остатков пюре, которые уже въелись в ткань. Джаред стоял рядом, облокотившись на дверной косяк, и внимательно наблюдал за тем, как я застирываю край флисовой рубашки.
– Ну она и сучка, – промямлил он.
Он не знал, что она моя сводная. Практически никто об этом не знал, кроме парочки человек, в числе которых был Финн, Тео и Лия.
Мы скрывали от окружающих, что приходимся друг другу сводными, потому что ещё в детстве договорились о трех правилах:
Первое правило: никогда не разговаривать друг с другом в стенах школы и университета без необходимости.
Второе правило: домой возвращайтесь по отдельности и ни в коем случае не выходите на остановке рядом с домом.
Третье правило: когда кто-то спрашивал, почему у нас одинаковые фамилии, мы отвечали, что являемся дальними родственниками.
Настолько дальние, что ненавидим друг друга. И это срабатывало.
– Почему ты не ответил ей тем же?
– Я не полнейший Scheisskerl, чтобы так поступать.
Выжав флисовую рубашку в раковине, я поправил ее на себе.
– Ой, да когда тебя это останавливало?
Мы с Джаредом познакомились