Тут впервые раздался голос ночной птицы – и мы, не сговариваясь, пустились на этот звук. Он повторился в стороне, и мы повернули. Третий раз чуть подальше. Так уходили мы выше в гору, пока не достигли отвесной скалы. Неширокая тропа шла вверх и выглядела так, будто кто-то вырубил ее в камне. Не раздумывая, мы полезли, цепляясь, чтоб не сорваться: она обледенела и была покрыта снегом, ни зверь, ни человек давно не ходили здесь.
С огромным усилием давался каждый шаг, мы поднимались все выше над лесом, как вдруг услыхали невероятное: удары в бубен, звон погремушек, мелодичные песни флейт. Очишка шла первой и замерла, своим ушам не поверив.
– Люди! – сказала она шепотом.
Мы переглянулись и двинулись дальше. Наконец, вышли на плечи скалы, но звуки были поодаль. Медленно стали красться вперед и увидели отблеск костра, идущий будто из-под обрыва. Очи присела и махнула рукой, чтобы мы сделали так же. Подобрались к краю и глянули вниз.
Перед нами был обширный, совсем лысый каменистый уступ. Попасть на него можно было только с того места, где мы затаились. Внизу горел костер и веселились пятеро женщин. Впрочем, были ли это женщины, мы точно не знали: на плечах их лежали звериные шкуры, на лицах были маски, волос не видно, и лишь по высоким голосам можно было распознать молодых дев.
К их одежде были привязаны бубенцы, звеневшие при каждом движении. Двое держали бубны, третья – флейту, на ней она выводила мелодии, остальные гремели коровьими копытами, дули в рожки. Инструменты все были, как делают в наших станах, но одежды, крики и танцы вокруг огня были нам дики и странны. Кто это, и откуда явились здесь? В оторопи наблюдали мы и не знали, что предпринять. В этот момент одна из них отошла к утесу и пнула большой сверток из шкур. Он казался мягким, катился плохо, она пинала опять и опять, толкая к костру. Остальные радостно завизжали и принялись танцевать быстрее.
– Девы, – охнула тут Согдай, – там наша Камка! – и указала на сверток. Мы пригляделись: из войлока торчали ноги, обутые в сапоги, какие только Камка умеет шить, из бычьих шкур. Такие одна Очишка еще носила, не узнать их было нельзя. Все ахнули.
– Отобьем! – сказала я твердо.
– Но оружия, оружия нет!
И правда, кроме детских кинжалов, у нас ничего не было.
– Камни! – сказала Очи и, не дожидаясь ответа, с пронзительным визгом «айия!» вскочила на ноги и метнула вниз камень. Я увидела, как он ударил в плечо одну из женщин. И не успели они опомниться, как Очи коршуном ринулась вниз и кинулась в бой.
Медлить было нельзя. Я тоже закричала и прыгнула вслед за нею. Скатываясь, схватила камень и метнула в женщину. Он попал в голову, если б была голова своя, не жить ей после такого удара. Но камень