Женщина в жизни великих и знаменитых людей. М. Дубинский

утонченнейшего придворного, поклонника вина и любви, человека, исчерпавшего до дна все человеческие наслаждения и не знавшего никакого горя, кроме появления седин на его голове и пренебрежения статных юношей и красивых девушек к начинавшейся его старости. Он не вмешивался в политические дела, не давал серьезных наставлений по вопросам нравственности, стоял особняком от всех высших целей и стремлений его времени; он был по преимуществу „вольным певцом незанятого дня“, „любимым поэтом роскошного и чувственного двора“[3]. Резкие нападки на Артемона были, кажется, вызваны эротической ревностью; гимны к Дионису не имели религиозного характера, а просто являлись светскими произведениями. Это отсутствие серьезности проникало в самую глубь его натуры».[4] Вот на кого оказывала сильное влияние женщина. Вот поэт, творческая деятельность которого носит на себе яркий отпечаток огня, переполнявшего его сердце. Нет ни одного поэта во всемирной литературе, который довел бы до такой полноты и законченности культ женской красоты и сумел бы сохранить свое миросозерцание нетронутым до конца дней.

      Славлю нежного Эрота:

      Он сильнее всех богов;

      Он царит в венце, сплетенном

      Из бесчисленных цветов.

      Смертных мощный укротитель,

      Он самих богов властитель.[5]

      Нечего говорить, что в своих стихотворениях он воспевает только гетер, господство которых особенно усилилось в царствование Пизистрата, захватившего власть в отсутствие сурового Солона и вместо строгих нравов насадившего Афины предметами искусства и легкими взглядами на жизнь. Называть имена женщин, которых любил Анакреон, бесполезно: их было много – во-первых, а во-вторых, он, может быть, вряд ли отличал одну гетеру от другой и во всяком случае мало печалился, если какая-либо из его возлюбленных не обращала на него внимания. Он сам указал на свое легкомысленное перепархивание от одной женщины к другой в грациозном полушуточном стихотворении, озаглавленном: «Любовницам»:

      Все листья на деревьях

      Ты верным счетом знаешь,

      И на море широком

      Все волны сосчитаешь –

      Сочти ж моих любовниц!

      В Афинах для начатка

      Ты запиши мне двадцать

      И полтора десятка.

      Потом считай в Коринфе

      По целым легионам:

      Уступит вся Эллада

      В красе коринфским женам

      Теперь сочти в Лесбосе,

      В Ионии, в Родосе,

      И в Карии… пожалуй –

      Две тысячи… немного…

      Что скажешь? Отвечай же:

      Далеко до итога!

      Нисирским и канотским

      Не свел еще я счета…

      Да в Крите всеобильном,

      По городам Эрота,

      Где таинства уставил

      Любви законодавец.

      Сочти