Пули рвали наступающих на нас тварей на части, отрывая им конечности. Их угрожающий рев и рык начали разбавлять визги от боли и крики гулей, бьющихся в предсмертной агонии. А они все шли и шли на нас. Но свет фар мешал противнику уверенно идти вперед, так как банально слепил их, и они лапами прикрывали себе глаза, что, несомненно, замедляло ход. Но твари все шли и шли, и начали заметно приближаться. Понимая, что, если все продолжается в таком духе, гули уже совсем скоро смогут ворваться в наше кольцо, я отдал Андрею команду на огонь из «Утеса». Мы разделили кольцо на два сектора и короткими очередями по три выстрела открыли огонь.
Все же крупный калибр – это вещь! «Утесы» с глухим басом начали выплевывать свои пули, изрыгая языки пламени из своих стволов. А гули от попадания в них наших подарочков начали выкашиваться целыми пачками. Отстреляв по две ленты, в каждой из которых было по пятьдесят патронов, мы, можно сказать, полностью подавили желание врага наступать на нас. Я даже боюсь представить, сколько тварей мы уничтожили, так как, во-первых, сейчас темно и почти ничего не видно, а во-вторых, от нас во все стороны сейчас расходятся клубы дыма и гари, которая возникает от стрельбы и мешает нормальному обзору.
Гули еще надвигались на нас, но опасными они больше не выглядели, так, группы по десять-двадцать особей пытались прорваться к нам, но шансов у них не было.
Спустя час они и вовсе перестали нападать, выстрелы прекратились, и ночную тишину лишь нарушали стоны и вой раненых гулей, лежащих на поле, что медленно испускали свой дух. Мы выключили свет фар, аккумуляторы все же не вечные, а позиции для наблюдения заняли снайперы, у которых были приборы ночного видения. Не факт, что на этом у нас все закончится и новой волны не будет, но передышкой воспользоваться стоит.
Парни вместо того, чтобы отдыхать и спать, принялись забивать пустые ленты и магазины. А закончив с этим, сразу достали из своих ранцев масленки, щеточки, ветошь и принялись за чистку оружия. Все же от его состояния и исправности зависит как их собственная жизнь, так и жизнь товарищей. Я же присел к Маше, что сейчас сидела на земле рядом с Варварой и Акеллой и выглядела слегка пришибленной.
– Милая, как ты? – спросил я, чмокнув ее в щеку.
– Чего? – выкрикнула она, отчего все сразу заулыбались.
– Как ты говоришь? – прикрикнув ей на ухо, уточнил я.
– Нормально, только когда вы из этих бандур начали стрелять, мы чуть не оглохли! – громко крича, ответила Маша, указывая пальцем на «Утесы».
– Это нормально, скоро все пройдет. – улыбнувшись, ответил я.
– И у тебя так постоянно происходит? – спросила она, указывая на обстановку вокруг нас.
– Ага, только еще в ответ, как правило, стреляют. – ухмыльнувшись, ответил за меня Герасим.
Я всем сказал соблюдать тишину, дабы не проворонить новую волну, если таковая будет, и заняться делом. Сидя рядом с Машей, я чистил свой автомат,