– А мама?
– На Алтае в каком-то модном Центре лечебного голодания, но, сдаётся мне, что в отличие от неё, я вернусь домой гораздо более похудевшим. – Он хмыкает, будто для него это факт. Ничего интересного. Затем спрашивает, словно уловив тонкий смысл моего самоистязания: – Поль, что случилось?
Глава 4.2
Рассказать ему?
Так я уверена, папа прекрасно осведомлён о том, что происходит в доме Бессонова. Так сказать, со всеми вытекающими безобразными деталями, но помогать он не будет. Больше не будет.
Он – человек старой формации и строгий цензор не только самого себя, но и окружающих. Принципиален и придирчив (к своим, кстати, более требователен, чем к посторонним), чем заслужил уважение среди подчинённых и главных чиновников страны. Часто от него я слышу фразу, что в конфликте всегда виноваты оба. Но правда заключается в том, что один действительно виноват больше. А в моём случае, мы с папой оба знаем кто.
Молчу и дышу в трубку. Сказать нечего.
– Хочешь спросить стоит ли идти по пути, который ты выбрала себе самостоятельно?
В его голосе слышатся нотки усталости. Многочасовые переговоры, а также постоянные перелёты, пусть даже в удобном кресле правительственного самолета, могут быть до крайности утомительными и негативно сказываются на состоянии здоровья. Мне становится невероятно стыдно за этот звонок. Прямо до боли.
Уши загораются, я спешу его закончить:
– И что ты скажешь?
Моё сердце пропускает положенный удар.
– Мы не можем изменить то, откуда пришли. Но мы можем выбрать, куда идти дальше.
***
Сидя на заднем сиденье такси, я снова прокручиваю в голове наш с папой короткий разговор.
Всё правильно: «Сама вляпалась – сама выкручивайся». И разберусь!
Он всегда прав.
Я росла папиной девочкой. И, нет, он никогда не делал всё, что я захочу. Это моё заветное желание со свадьбой было первое. Сейчас, как мне кажется, папа знал, что всё будет именно так (родители всегда знают чуточку больше), но один-единственный раз он нахмурил брови и пошёл на поводу у моих чувств.
Для того, чтобы наказать меня? Вполне возможно.
Тогда почему пострадал Игорь Бессонов?
Может это прозвучит странно, но с папой мы более близки, чем с мамой. Хотя не ведём долгих откровенных разговоров.
А ещё с раннего детства все самые интересные моменты в моей жизни происходили, когда рядом был папа. Для того папы и существуют, чтобы было что вспомнить! Именно он учил меня плавать, а я орала на всю реку, потому что боялась воды.
Папа приезжал за мной в садик с представительским размахом и машинами сопровождения, а маленькие одногруппники «зеленели» от зависти.
Самые классные и любимые вещи, тоже были куплены вместе с папой.
Мы с ним очень похожи, оба не приемлем полумер: не умеем быть на половину честными, злиться, ненавидеть, на половину любить и жить на половину.
Я знаю, что он любит меня всем сердцем и переживает так, будто мне до сих пор шесть лет, а я совсем