Вспомнились ему тут и события былой ночи, и жизнь его бесполезно прожитая, и захотелось сделать что-нибудь, за что люди потом вспомнят о нем с благодарностью. Хотя бы один раз. Без оглядки на начальство, без ожидания славы и наград. Ради этих стоящих рядом запуганных женщин.
«До чего же я докатился, – подумал он, – Гнать старух на верную гибель? Что я один с этим гадом не справлюсь? Ничего, что руки повязаны. Эту сволочь я и с завязанными руками придушу. Где наша не пропадала? А не справляюсь, так, не велика и потеря. Один раз и рискнуть можно. Что так и буду за чужие спины всю жизнь прятаться? Милиция я или кто? Моя это земля или нет? Кто здесь хозяин: я или тварь всякая?»
– Ну, бабки, стойте. Если что, не поминайте лихом, – выдохнул участковый и переступил порог.
* * *
Дом оказался разгромлен основательно. Повсюду на полу валялись всевозможные баночки, скляночки, коробочки, пакетики и мешочки, большей частью пустые и разорванные. С первого взгляда становилось очевидным, что кто-то тщательно везде порылся, переворачивая все вверх дном. Кастрюли и миски, грязные тарелки, обрывки бумаги, тряпки и книги – все выворочено со своих мест, пересыпано крупой и раскрошенными макаронными изделиями.
Надо отметить, что Элеонора Григорьевна хранила съестные припасы не только на кухне или в специально отведенном для этого месте. Она предпочитала рассовывать их по всему дому, внедряла даже в платяной шкаф на полку между простынями. На всякий случай. Впрок. Закупалась и распихивала.
Следы преступления имелись на лицо. Но самого преступника в доме не оказалось. Василий Михайлович медленно обошел кухню и все три комнаты, заглянул под кровать, в шкаф, за печку, поднялся даже на чердак, но никого не обнаружил.
– Утек, гад, – сообщил он пенсионеркам, нетерпеливо ожидавшим у входа.
– И где ж он теперь? – озадачилась Вера Сергеевна.
– Не знаю, – вытер со лба крупные капли пота милиционер, – Где угодно. В лесу или еще к кому в дом полез. Пока мы его тут ловим. Вот что ему тут было нужно?
– У меня он уже был, – неожиданно призналась Анастасия Павловна.
– Как? – воскликнула Элеонора Григорьевна, – И тебя?
– Нет, – смутилась бывшая доярка, выдержав некоторую паузу, – Только изгадил все. В доме.
– Это маньяк! – решительно заявила бывшая учительница.
– Что ж ты молчала? – с некоторым упреком в голосе спросила самогонщица.
– Пришла сообщить. Только все как-то не решалась, – соврала несостоявшаяся мстительница.
– Что-нибудь взял? – задал