Разделили.
Дошли до домашней живности. Старого, драного кота никто брать не хотел, равно как пятнистых кошек – своих много. Пришлось тем навсегда обрести свободу. Разногласия с новой силой разгорелись за обладание белой курочкой, знаменитой своей яйценоскостью. Несколько раз все сбегали в курятник на нее посмотреть. Пощупали, понюхали, погладили. При этом каждая норовила тихо улизнуть с ней на улицу, под предлогом показать петуху. Мол, вдруг, «жениху» не понравиться, тогда и претендовать не станем. На самом деле наивно полагая, что, добежав до курятника, сумет быстренько сунуть ее внутрь и захватить рекордистку. Не станут же остальные таскать курицу с чужого двора. Но претенденты решительно пресекали такие наглые попытки, ибо сами не лыком шиты.
Когда спор достиг опасной степени обострения, Вера Сергеевна предложила снова тянуть жребий.
– Фиг тебе, а не жребий. Не стану с тобой жребий тянуть. Ты жулишь, – злобно заявила Анастасия Павловна, крупно проигравшая при последнем распределении хрусталя.
– Можешь не участвовать, – нервно отсекла ее Элеонора Григорьевна. Как человек образованный она понимала, что в подобной ситуации необходимо искать конструктивное решение вопроса.
– Что, опять сговорились? Да? Против меня сговорились? Думаете умные такие? Не на ту напали. Я вам покажу, как сговариваться, – и доведенная до истерики Тоська вцепилась руками в жидкие волосенки бывшей учительницы.
– Ах, ты, сука! – взвизгнула от боли интеллигентная старушка и заколошматила маленькими кулачками толстые бока бывшей доярки.
– А ну, прекрати! – скомандовала Вера Сергеевна и наотмашь треснула Тоську деревянной разделочной доской по спине.
– Вдвоем на одну! – взревела обделенная наследством баба, – Ну я вам, гадины, покажу! – и бросив терзать волосенки обидчицы, сцепилась со второй, да так крепко, что обе кубарем покатились под стол, опрокидывая на пол посуду и прочую утварь.
Минут пять они неистово и зло валтузили друг друга, пока оправившаяся от шока Элеонора Григорьевна, не окатила их сверху ведром холодной воды.
– Ну, бабы, ну, вы даете! – патетически произнесла она, нервно поправляя растрепанные волосы. Села на стул возле стола, налила в стакан самогона и залпом выпила.
– Все равно – жулики, – тяжело выдохнула охлажденная доярка.
– Сама, черт лохматый, – коротко ответила самогонщица, громко хлюпая расквашенной картофелиной носа.
– Мокрая! Вся мокрая! Я мокрая вся! И кофту