– И какие травмы, если не секрет, он тогда получил?.. – поинтересовался Сергей Михайлович. Вновь открывшиеся обстоятельства, его чрезвычайно заинтересовали.
– Сложный перелом ноги – он ведь, до сих пор хромает!.. Перелом двух рёбер и тяжёлое сотрясение!.. – не задумавшись, ответила женщина. Как сейчас, она помнила те дни. Ведь, по сути – Людмила, на равных с мужем, переносила его страдания. Потому и отложились они, так остро и ярко в её памяти.
– Очень хорошо, что вы вспомнили о тех событиях!.. Не берусь утверждать с абсолютной уверенностью – однако допускаю, что мы столкнулись со скрытыми последствиями того сотрясения, усугубившиеся новой травмой!.. Одно, наложилось на другое и получилось нечто третье!.. Человеческий мозг – увы, но до конца не познан!..
Итак, для Людмилы Петровны (как впрочем, и для других родственников), вход в палату Василия Ивановича Угрюмова – был, временно закрыт. Однако с данным пациентом, в тот день (причём, дважды) удалось встретиться капитану милиции Орлову. Тому самому, что ещё утром сообщил жене пострадавшего о местонахождении последнего.
Первый раз, оперуполномоченный добился пятиминутного посещения, сразу после ухода из отделения Людмилы Петровны.
Во время этого, предварительного опроса – потерпевший вёл себя довольно уверенно: на вопросы отвечал чётко, и почти не раздумывая. Вот только, в своих ответах он (как показалось тогда Орлову) нёс полнейшую чушь. К примеру, Угрюмов утверждал, будто сбил его электровоз, нёсшийся на полной скорости. Или, что живёт он: где придётся и, как правило, на вокзале. Основным своим занятиями – вместо работы на заводе – он, почему-то назвал: промысел пустой стеклотары, попрошайничество и бродяжничество. И вообще, по словам потерпевшего: нет у него ни дома, ни семьи. Кроме того, Угрюмов наотрез отказался писать заявление в милицию – ссылаясь на то, что сам во всём виноват: сам вышел на рельсы и сам же не заметил поезд – потому и претензий, ни к кому не имел и не имеет…
По большому счёту, дело о нанесении тяжких телесных повреждений, можно было закрывать и никогда более о нём не вспоминать. Однако Орлов, был дотошным опером.
Дабы окончательно внести ясность в возникшие противоречия – ради формальности, а может для очищения собственной совести – капитан отправился на завод, где работал потерпевший. После чего, заскочил на вокзал и ещё раз навестил Людмилу Петровну…
Лишь к вечеру, Орлов вновь объявился в нейрохирургии. В кабинете завотделением, куда прямиком направился Дмитрий – в аккурат, предметно обсуждался предварительный диагноз и возможные перспективы лечения, доставленного накануне пациента Угрюмого.
Как выяснилось позже, кроме главного и лечащего врачей – в том консилиуме, принимал участие и специалист из психиатрического отделения, специально приглашённый по данному, конкретному случаю.
С разрешения главврача,