– Тебе бы умыться. Складывается ощущение, что по твоему лицу проехался танк. – говорит он, и я не знаю, плакать или смеяться в ответ.
– Не вздумай сказать подобное девушке еще раз. – ухмыляюсь я, направляясь в ванную. – Можно и обидеться. Проходи на кухню, если не хочешь, то в комнату.
– Найду, где приземлиться.
Закрываю дверь ванной комнаты на замок, включаю воду в кране. Стою, держась руками за раковину, и холодная керамика вместе с тихим, размеренным шумом воды успокаивает. Часто, когда бывало совсем худо, я просто садилась под душ, и могла просидеть так целый час, а то и больше, растворяясь в каплях воды. «Хорошо бы выбраться к морю», – подумала я, и наконец посмотрелась в зеркало.
Даже сквозь размазанную косметику на щеках проглядывался румянец, а губы порозовели и чуть припухли от поцелуев. Мечтательная улыбка нарисовалась сама собой. И мысли об очередном побеге испарились – надо мной снова, как смерть с косой, нависла опасность, а я… просто начала влюбляться?
Я нашла Эвана в спальне – парень сидел за рабочим столом и крутился на стуле, пальцами настукивая какую-то мелодию по подлокотнику. Конечно, в комнате был полный беспорядок: вещи валялись на полу, рядом с кроватью лежал мой разряженный в ноль телефон, одеяло скомкано, на подоконнике стояла недопитая чашка чая.
– А у тебя тут миленько. Обычно у меня такой же бардак. – изрек Эван, оглядываясь вокруг, и мы оба рассмеялись.
Я лениво расправила одеяло и села на кровать, выдохнув.
– Нет у тебя чего покрепче? – спрашивает Эван, украдкой рассматривая гитару в углу спальни. – Разговор намечается не из легких.
– Ты же знаешь, что я не пью.
– Прямо совсем? Никакой заначки?
Из заначки – спрятанные на дне косметички сильные успокоительные для людей с диагнозами «депрессия» и «посттравматическое стрессовое расстройство», а также упаковка галоперидола в чемодане под кроватью.
– Прямо совсем.
– Хреново. – говорит он, закидывая ногу на ногу. – Я бы сейчас с радостью закинулся, чтобы забыться.
– А ты хочешь забыться? – с ноткой досады спрашиваю я и опускаю голову.
Ноготь цепляется за рваные колготки, и на них образовывается очередная стрелка. Интересно, сколько подобных «стрелок» высечено на моей душе?
Эван тяжело поднимается со стула и подходит ближе, опускаясь на кровать. Он ласково заправляет прядь моих волос за ухо и берет руку в свою.
– Я не это имел в виду. Я совсем не хочу забывать то, что произошло между нами. – вкрадчиво объяснялся он, понижая тон голоса. – Просто мне так проще проживать эмоции. Когда