Дикий испуганный крик, словно он пытал девушку раскаленными тисками, заставил наследника только сильнее прижать её к своей груди.
– Ты ведь это всё выдумала… ради власти? Да?
Мятежница замерла в руках Аэрона, забыв, как дышать. Слёзы хлынули по её щекам в такой неподходящий момент.
– Скажи, что это ради трона, и я тебя защищу… – ласковый полушепот только больнее бил в её сердце.
Плеч девушки коснулся заботливо накинутый плащ. Руки наследника ласково поправляли спутавшиеся грязные волосы, говоря, что всё, что случилось, неправда. Если она укажет на кого-то другого, то будет жить под его защитой. Обвинить кого-то, чтобы купаться в роскоши, это же так легко. Во рту Алань чувствовала горечь от его слов. От каждого приторно-ласкового обещания к горлу девушки подступал ком. Мятежница вытерла пелену слёз о багровый плащ. Нельзя сдаваться, скоро всё это закончится. Но так хотелось поверить клятвам Аэрона, так хотелось сбросить с плеч свалившийся груз и…
Глаза Алань с ужасом расширились, когда она заметила, что на наследнике нет перчаток. Девушка снова начала вырываться из цепких объятий.
– Мы никуда не уйдем, пока я не увижу отца, – Аэрон улыбался от её тщетных попыток вырваться.
Казалось, наследник успокаивал капризного ребенка, прижимая барахтающееся тельце к крепкой груди. Именно так она ощущала себя в тисках его крепких рук.
– Тебя обвиняют в мятеже…
– Тогда ждите расследование Ордена! Пытаясь вырваться, Алань тратила последние силы. Лязг цепей и скрип ржавых петель возвещал о том, что ворота скоро закроются. Как и испарится её шанс войти в столицу. Надо вырваться и во что бы то ни стало и забежать внутрь!
– Послушай меня! Аэрон отстранил от себя мятежницу, заглядывая ей в глаза, сжал руками девичьи плечи. Орден тебя не спасет.
– Меня уже никто не спасет, прошептала она и приставила к горлу принца кинжал, который как-то умудрилась сорвать с его пояса. Наследник, не спуская с мятежницы глаз, приподнял свой подбородок, открывая шею. Холодный металл коснулся его выбритого кадыка.
– Я всё знаю, прошипела Алань, я… знаю… всё… о той ночи… Она судорожно вздохнула, пытаясь сдержать слезы.
– О твоем договоре с императором. Как ты продал и предал меня! Как ты мог смотреть мне в глаза после этого?
Его объятья слабели с каждым словом Алань. Вместо улыбки на лице виден был отпечаток боли и сожаления. Аэрон отпустил девушку, виновато отведя взгляд. Каждое её слово только подтверждало ничтожность наследника как будущего правителя, как мужчины и просто как человека. Словно зеркало, в которое Аэрон ненавидел смотреться, мятежница открывала его истинное нутро. То, что наследник презирал в себе с того самого дня, она обличала в слова. Стыд и презрение к себе росли от того, что он предал свои клятвы, обменял ни в чем не повинную девушку на венец престолонаследника и закрыл глаза на ужас, который ей пришлось пережить. Если бы все в мире знали, какой ценой достался Аэрону этот чертов титул,