Бине объяснил, что ему нужно едкое вещество для особого состава, которым он сводит ржавчину с разных охотничьих принадлежностей. Эмма вздрогнула.
– В самом деле, – заговорил Омэ, – погода не слишком благоприятна: чрезмерно сыро.
– А между тем, – лукаво заметил сборщик, – некоторые особы этим не смущаются.
Эмма задыхалась.
– Дайте мне еще…
«Он так никогда и не уйдет!» – думала Эмма.
– Пол-унции канифоли и скипидару, четыре унции желтого воска и полторы унции жженой кости. Этим я чищу лаковые ремни.
Аптекарь только начал резать воск, когда появилась г-жа Омэ. На руках она держала Ирму, рядом с нею шел Наполеон, а следом Аталия. Почтенная дама уселась у окна на бархатную скамейку, мальчишка взгромоздился на табурет, а его сестренка подошла к папочке и стала вертеться возле коробки с ююбой. Омэ наливал жидкости в воронки, закупоривал склянки, наклеивал этикетки, завязывал свертки. Все кругом него молчали; только время от времени слышалось звяканье разновесом да шепот аптекаря, дававшего советы своему ученику.
– А как ваша маленькая? – спросила вдруг г-жа Омэ.
– Тише! – воскликнул г-н Омэ, записывая в черновую тетрадь какие-то цифры.
– Почему вы не привели ее? – вполголоса продолжала хозяйка.
– Тсс! тссс! – произнесла Эмма, показывая пальцем на аптекаря.
Но Бине в это время погрузился в чтение счета и, наверно, ничего не слыхал. Наконец-то он ушел! Эмма вздохнула с облегчением.
– Как вы тяжело дышите! – сказала г-жа Омэ.
– Мне немного жарко, – отвечала она.
И вот на следующий же день было решено наладить свидания как следует. Эмма хотела подкупить свою служанку подарком; но еще лучше было бы найти в Ионвиле какой-нибудь укромный домик. Родольф обещал подыскать.
На протяжении всей зимы он по три, по четыре раза в неделю приходил в сад, дождавшись полной тьмы. Эмма дала ему ключ от калитки, который она припрятала; а Шарль думал, что ключ утерян.
Чтобы дать знать о себе, Родольф бросал в окно горсть песку. Эмма сейчас же вскакивала с кровати; но иногда приходилось и подождать, так как Шарль любил подолгу болтать у камина.
Эмма изнывала от нетерпения; она готова была уничтожить мужа взглядом. Наконец она начинала свой ночной туалет; потом спокойно принималась за книгу, притворяясь, будто очень увлекается чтением. Но тут Шарль, в это время уже лежавший в постели, звал ее спать.
– Иди же, Эмма, – говорил он, – пора!
– Иду, иду! – отвечала она.
Свет мешал Шарлю, он отворачивался к стене и скоро засыпал. И тогда Эмма, чуть дыша, убегала, улыбающаяся, трепещущая, едва одетая.
Родольф приходил в длинном плаще; он закутывал ее в этот плащ и, обхватив рукой за талию, молча увлекал в глубину сада.
То было в беседке, на той самой подгнившей скамье, где когда-то летними вечерами Леон так влюбленно глядел на