Анисья. Очень ты мне нужен женатый-то.
Никита. Да как же, братец ты мой, – из отцовской воли опять-таки невозможно никак.
Анисья. На отца сворачиваешь, а умыслы – твои всё. Давно ты подлаживаешь с мазихой своей, с Маринкой. Она тебе это намазала. Недаром намедни прибегала.
Никита. Маринка?! Очень она мне нужна!.. Мало их вешаются-то!..
Анисья. Зачем же отец приехал? Ты велел! Обманывал ты!.. (Плачет.)
Никита. Анисья! веришь ты Богу аль нет? Ничего-то я и во сне не видал. Окончательно знать не знаю, ведать не ведаю. Всё мой старик с своей головы уздумал.
Анисья. Сам не захочешь, так кто ж тебя, оселом, что ль, притянет?
Никита. Тоже, рассчитываю, невозможно супротив родителя будет исделать. А неохота мне.
Анисья. Упрись, да и всё.
Никита. Упёрся один такой-то, так его в волостной так вспрыснули. Очень просто. Тоже не хочется. Сказывают – щекотно.
Анисья. Буде шутить-то. Ты слушай, Микита: коли ты за себя Марину возьмёшь, я не знаю, что над собой сделаю… Жизни решусь! Согрешила я, закон рушила, да уж не ворочаться стать. Коли да ты только уйдёшь, я-то сделаю…
Никита. Мне что ж уходить? Кабы я уйти хотел, я бы давно ушёл. Меня как намедни Иван Семёныч приглашал в кучера… А уж жизнь какая! Не пошёл же. Потому я так рассчитываю, что я всякому хорош. Если бы ты меня не любила, то другой расчёт.
Анисья. То-то и помни. Старик не нынче-завтра помрёт, думаю, – все грехи прикроем. Закон приму, думала, будешь хозяином.
Никита. И, что загадывать. Мне что? Я работаю, как для себя стараюсь. Меня и хозяин любит, и баба его, значит, любит. А что меня бабы любят, так я в этом не причинен, – очень просто.
Анисья. Будешь меня любить?
Никита (обнимает её). Во как! Как была ты у меня в душе…
Те же и Матрёна (входит и долго крестится на образа; Никита и Анисья отстраняются друг от друга).
Матрёна. А я что и видела, не видала, что и слышала, не слыхала. С бабочкой поиграл, – что ж? И телёнок, ведашь, и тот играет. Отчего не поиграть? – дело молодое. А тебя, сынок, хозяин на дворе спрашивает.
Никита. Я за топором зашёл.
Матрёна. Знаю, знаю, родной, за каким топором. Этот топор всё больше около баб.
Никита (нагибается, берёт топор). Что ж, матушка, аль и вправду женить меня? Я рассчитываю, что совсем напрасно. Опять-таки и мне бы неохота.
Матрёна. И-и! Касатик, зачем женить? Живёшь да живёшь. Это старик всё. Поди, родной, мы и без тебя все дела рассудим.
Никита. Чудно, право: то женить, а то не надо. Окончательно не разберу ничего. (Уходит.)
Анисья и Матрёна.
Анисья. Что ж, тётка Матрёна, аль и вправду женить хотите?
Матрёна. С чем женить-то, ягодка! Наш, ведашь, какой достаток? Так себе старичок мой зря болтает: женить да женить. Да не его ума дело. От овса, ведашь, кони не рыщут, от добра добра не ищут, – так и это дело. Разве я не вижу (подмигивает),