Линкольн отнес то, что осталось, в комнату отдыха на втором этаже. По вечерам там почти никто не бывал – редакторы перекусывали на рабочих местах, – но все-таки в компьютерном отделе совсем уж пусто. Линкольну нравились все торговые автоматы, а бывало, что в одно время с ним ели и уборщицы. Но только не сегодня. Сегодня не было ни единого человека.
В кои-то веки Линкольн даже обрадовался, что один. Он взял пластиковую вилку и устроился за угловым столиком. Разогревать курицу было неохота.
Вслед за ним в комнату вошли двое – мужчина и женщина. Они по-дружески о чем-то спорили.
– Доверяйте же нашим читателям побольше, – говорила женщина, помахивая в сторону мужчины свернутой в трубку спортивной страницей и склоняясь над кофемашиной.
– Не могу, – отвечал он. – Уж я их столько перевидал!
Мужчина был в заношенной белой рубашке и широком коричневом галстуке. Он будто не переодевался и не высыпался со времен президента Картера. Женщина казалась моложе его. Она ярко блестела глазами, стояла, широко развернув плечи, а длинные волосы опускались до середины спины. Женщина была слишком хороша, чтобы просто так глазеть на нее.
Все они были слишком хороши, чтобы просто так глазеть. Линкольн и не помнил, когда последний раз смотрел женщине прямо в глаза. Женщине – не матери. И не сестре Ив.
Пока Линкольн глядел в пол, не было риска случайно встретиться глазами. Он просто не переносил, когда – в лифте или в банке – натыкался на какую-нибудь женщину глазами, а она тут же начинала прикидываться, будто ей это совсем не интересно. Однажды такое случилось на бензоколонке: Линкольн нечаянно взглянул на женщину и поспешил извиниться. Она притворилась, что не услышала, и отвела взгляд.
– Если ты ни с кем не встречаешься, – доставала его Ив, – я могу познакомить тебя с хорошими девушками-лютеранками. Настоящие лютеранки из Миссурийского синода.
– Обойдусь! – отрезал Линкольн. – Если хоть одна из твоих церковных подружек познакомится с мамой, то твоей репутации конец. С тобой рядом никто сидеть не захочет на библейских курсах.
Женщина в комнате отдыха рассмеялась и покачала головой.
– Все упорствуете, – произнесла она. Спор так увлек женщину, что смотреть можно было совершенно спокойно. На ней были линялые джинсы и мягкий зеленый жакет, который чуть задрался, когда она потянулась за кофе. Вся ее поясница была усыпана веснушками. Линкольн отвел глаза.
– Но ты же нормальный парень, Линкольн, – говорила ему сестра. – Ты же ходил на свидания. И девушка у тебя была. Нет в тебе никакого внутреннего дефекта, который мешал бы свиданиям.
– Это что – духоподъемный разговор? Чтобы я не заморачивался насчет внутреннего дефекта?
Линкольн ходил на свидания. И девушка у него когда-то была. И поясницу