Чудовище остановил ее взмахом руки и вслушался в шаги в параллельном крыле. Похоже, Эрика в сопровождении слуг покинула ванную и скрылась в своей комнате. Он невольно сжал кулаки, пронзив когтями кожу. Он уже давно не чувствовал боли. Он уже давно не чувствовал ничего, кроме тоски и обреченности. Изредка забредавшие путники не задерживались здесь дольше, чем на пару дней. И они не видели его, а он наблюдал издалека. Потом они уходили. Все уходили, как и девчонка ушла этим утром. И она единственная, кто вернулся. Еще когда он впервые увидел ее, Эрика пробудила в нем любопытство. Первая из людей за последние годы, кто увидела его лицо, да и он давно не видел девушек – в особняк забредали лишь мужчины и старики. Пробудила негодование. Она ударила его! Это ошеломило настолько, что сначала Чудовище не знал, что делать. И тогда в нем проснулось желание заставить ее подчиниться. Он видел возмущение в ее глазах, когда приказал ей быть служанкой. И видел в них же страх, когда запретил прикасаться к музыкальным инструментам.
– Она знает, почему ты оказался здесь, да еще и в таком виде, – словно читая его мысли, отозвалась Спигель, прерывая длительное молчание. И тут же оборвала его злобный взгляд: – Рано или поздно, она все равно узнала бы. Смирись с этим и постарайся не пугать ее все время. Не притворяйся хуже, чем ты есть на самом деле. Ты уже не тот, кем был раньше, я же знаю. Но тебе нужно больше общаться с людьми.
– Я общаюсь с тобой.
– Этого недостаточно.
Он не знал, сколько времени провел, сидя в кресле и размышляя о том, что может сделать для Эрики, чтобы при этом не напугать ее. Выходило слабо. Он уже давно разучился общаться, и, если бы не слуги – в особенности, Спигель, – совсем бы утратил дар речи и превратился в животное. Это и произойдет, если он не наладит отношения с людьми. Один человек для начала подойдет – пусть это и странная девчонка.
Вряд ли она сейчас будет рада его компании. Но ей наверняка нужно с кем-то поговорить. Чудовище искоса глянуло на зеркало. Спигель всегда была хорошим собеседником, может, стоит отнести ее в спальню Эрики? Заодно Спигель могла бы присмотреть за ней – мало ли, что та удумает.
Стоя перед дверью в спальню Эрики, он вслушивался. Стоф пела колыбельную, которую с детства пела ей Спигель. А та, в свою очередь, разучила ее еще с матерью Виктора. И долгими зимними вечерами, когда Лорен Крейн уже не стало, Спигель напевала этот незатейливый мотив, сидя у камина и штопая рубашки. Виктор невольно заслушался и очнулся лишь тогда, когда дверь приоткрылась и в щель скользнула Стоф. Испуганно охнув, она послушно удалилась на кухню, как ей и приказал хозяин. А он открыл дверь и вкатил тяжелое зеркало на колесиках. Никогда раньше Спигель не покидала его комнату, так что пришлось повозиться, чтобы сдвинуть ее с места, ведь в отличие от других слуг она не была зеркалом, а была лишь заточена в него, и не могла передвигаться самостоятельно.
Оставив