– Ах, ну тебя в баню!..
Я отодвигаю стул и спешу на другой конец столовой. Ужасно глупо лезть в чужие разборки, но ничего не могу с собой поделать. Если бы я всегда поступала по уму, то стала бы другим человеком – более правильным, но менее живым, наверное.
Вклиниваюсь между Егором и новенькой и слышу последний кусочек их разговора.
– … а ты рот вообще закрой, – шипит Егор, тыча пальцем в воздух, словно пытаясь пробить дыру в пространстве. – И не открывай его никогда. Поняла меня, уродка ненормальная?
– Или что? Что ты сделаешь? – вкрадчивым голосом спрашивает Зоя. – Ударишь меня?
Я расставляю руки, создавая барьер между ними:
– Всё, хватит. Егор, тебе чего надо? Иди, давай, куда шел.
– О, как! – Егор сверлит меня взглядом. – Ты, Вдовина, у нас кто теперь? Защитница убогих? Или подружка её?
– А тебе какая разница? Что ты к ней пристал?
– Я пристал?! – возмущается парень. – Она первая со мной заговорила. Передай-ка ей, что если еще что-нибудь ляпнет про моего отца, я ей голову оторву на хрен!
У Егора глаза налились кровью, и жилы на шее вздулись, как у быка. Меня разбирает любопытство – какую гадость могла сказать ему новенькая, что он так взъерепенился? Ходил слушок, что отец Егора отсидел изрядный срок на зоне в девяностые, причем за какое-то мерзкое преступление – то ли за изнасилование, то ли за похищение. Но откуда Зоя могла это узнать? Она здесь всего-то неделю.
– Жаль, что ты не из этих, – заявляет неожиданно Зоя. Она так и сверлит Егора холодным взглядом. – Так было бы проще для всех. Ты ничем не лучше своего отца, у тебя просто судьба по-другому сложилась.
– Что ты несешь-то? – кипятится Егор. – Что несёт? Ты больная что ли? Как тебя в школу пустили?
– Что у вас происходит? – спрашивает подоспевшая Дашуля.
Зоя вдруг шарахается к стене, и теперь холодные водянистые глаза ощупывают меня и Дашулю. Этот её тяжелый взгляд очень неприятен – Зоя на самом деле немножко смахивает на пациентку дурдома. Я всё больше удивляюсь, как её вообще приняли в гимназию: любой учитель, поговорив с этой девицей хотя бы пять минут, засомневался бы, что ей стоит здесь находиться. Такое чувство, что она обладает даром внушения.
– Ты – не трогай меня, – говорит Зоя Дашуле с таким видом, словно перед ней что-то мерзкое. – Не подходи ближе.
– А что я сделала? – удивляется моя подруга.
– Ничего. Но теперь-то я всё поняла насчёт тебя. Поначалу сомневалась, а теперь всё стало ясно.
Ссора сама собой поутихла, теперь все просто стоят кружком и пялятся на Зою и Дашулю. Неловкая тишина; я не понимаю, что происходит, да и никто, видимо, не понимает.
Неожиданно появляется еще один мой одноклассник Ваня Крюков – такой же мрачный и сутулый, как обычно. Обводит всех непонимающим взглядом и останавливается на Егоре:
– Эй, что за столпотворение? Старик, ты что ли опять ищешь неприятностей?
– Да новенькая какая-то больная! –