– Кобель молодой, пусть поработает, поучится, это его первая серьёзная дичь.
Минут пятнадцать собака рвала себе глотку, а нам барабанные перепонки. В конце концов норке надоело слушать эту брехню, она разбежалась по ветке и прыгнула… Но Кучум предупредил этот манёвр и бросился в ту же сторону. В дальней части их траектории пересеклись – норка приземлилась ровно на холку бегущего пса и тут же вцепилась в неё зубами. Кобель взвыл, а хитрый зверёк, прокатившись на собаке несколько метров всадником, отцепился от него и юркнул в нору под крутым бережком. Все бросились к норе: мы с Андрюхой с хохотом, а пёс со злостью уязвленного самолюбия. Первым подбежал мой товарищ и, распластавшись на льду, заглянул в нору, закричал:
– Вижу!!! Нора тупиковая, сейчас Кучум её достанет!
Кобель ринулся в бой, но, просунув голову в узкую нору, застрял, как пробка в горлышке бутылки шампанского. Через секунду эта пробка с воем выстрелила из норы с прокушенным кончиком носа и жалобным плачем. Андрюха решил поддержать пса и, сказав, что сейчас руками её достанет, опять распластался на льду и, надев варежку, сунул руку в нору. Какое-то время он волнами втекал внутрь, пока ухом не упёрся в берег. По глазам было видно, что внутри идёт невидимая борьба. Вдруг глаза остановились, глядя в одну точку, и начали увеличиваться в размерах. Брови поползли вверх и спрятались под шапку. Я не понял, как, но он подпрыгнул из положения лёжа надо льдом, выдергивая руку из норы. На конце пальца висел впившийся зубами в друга хищник. Описав полукруг, он отцепился, плюхнулся в снег в трёх метрах от нас и тут же шмыгнул в соседнюю нору. Андрюха снял варежку и показал миру прокомпостированный насквозь большой палец. Особенно впечатляла дырка в ногте.
– Неси лопаты, – почти приказал егерь и добавил с десяток непечатных синонимов, оскорбляющих зверька семейства куньих.
Мы рыли не промёрзшую землю до обеда и чуть глубже. Со стороны это выглядело как строительство мелиоративного канала в глухой тайге. Когда пузыри мозолей на ладонях лопнули, мы воткнули лопаты в бруствер окопа и сели на бережок. Молча закурили. Рядом прилёг весь от носа до кончика хвоста землистого цвета пёс. Тяжело дыша, трое любовались ивами в узорчатом куржаке, на тёмный лес, угрюмо стоящий на другом берегу, на грязные следы норки, выходившие из соседней незамеченной норы и по чистейшему искристому снегу прыжками уходившими в пульсирующую водой полынью.
Разные глухари
Жизнь начиналась в пятницу. Во второй половине